Том 15. Книга 1. Современная идиллия - [143]

Попробуйте растолковать этим людям, что деятельность их вредна, — право, они не поймут даже смысла этих внушений. Они до такой степени приспособились к «вреду», до того принюхались к атмосфере, насыщенной «вредом», что едва ли в них осталась даже способность различать между пользой и вредом. Вредом они живут, вред доставляет им и материальные выгоды, и почет — вот все, что нужно. Затем, так как они вышли из навоза, живут в навозе и в свое время неизбежно обратятся в навоз же, то и это опять-таки все, что нужно. Ничто их в человеческом смысле не трогает: ни прошлое, ни настоящее, ни будущее. История не дает им уроков и не устрашает их. Так что в смысле нападения на безоружных и хватания кусков это, несомненно, самый бесстрашный и неукротимый народ в целом мире.

Но кажется, что история все-таки со временем заклеймит гнездо ябедников и клеветников. Она не имеет права уклониться от этого акта справедливости и человечности. Посрамленный человеческий образ уже по тому одному должен быть восстановлен, что, в противном случае, жизнь превратилась бы в сатанинскую пытку, которая бессмысленно довлеет сама себе…

Стр. 142, строки 1–2 сн. Вместо фразы: «За календарь взялись? — приветствовал он меня, — отлично… ха-ха!» —

— Рекомендуюсь! — приветствовал он меня, — член «Союза Недремлющих Амалатбеков…» Календарь почитываете?.. Ха-ха!

Стр. 143, строки 18–19 св. Вместо: «и, наконец, благонамеренный крамольник» —

и, наконец… захудалый Амалатбек!

Стр. 143, строка 15 сн. Вместо: «прогоревший вивёр» — захудалый князь, подлинный рюрикович

Стр. 144, строки 4-22 св. вместо фраз: «А вы вот что: не хотите ли <…> Разве вы живете хоть одну минуту так, как бы вам хотелось? — никогда, ни минуты!» —

А вы вот что: хотите в наш «Союз» вступить?

— Тайный?

— Еще бы! Для тех, кто не знает, разумеется, тайный… ха-ха!

— Ни за что!

— Что так?

— Просто не вижу надобности прибегать к тайне, ежели могу явно…

— А явно — это особо! И тайно и явно — милости просим… ха-ха! За явные дела — награда; за тайные — вдву по тому ж… хорошо? Вы подумайте только: людей-то каких у нас встретите… малина! Нуте-ка, раз-два-три… благослови господи… по рукам!

— Не могу.

— Чудак вы! Ну рассмотрите, что такое есть ваша жизнь? — ведь это катастрофа, а не жизнь!

4) Черновая рукопись главы XV, отличия которой от печатного текста несущественны.

В журнальной публикации имелось подстрочное примечание к главе XII:

Первые главы были помещены в «Отеч. зап.» 1879 и 1880 гг. Мне во второй раз приходится извиняться перед читателями в перерыве, допущенном в изложении предлагаемой истории. Считаю нелишним, в коротких словах, напомнить, в чем дело. Герои рассказа (сам рассказчик и друг его, Глумов) — люди умеренно-либерального направления, о которых тем не менее идет слух, будто они, сидя в квартирах, «распускают революции». Зная, с какой легкостью такого рода слухи находят доступ к сердцам, герои наши предпринимают целый ряд действий, которые, по мнению их (весьма, впрочем, ошибочному), должны доставить им репутацию несомненной благонамеренности. Прекращают рассуждение, предаются исключительно питанию и телесным упражнениям, входят в дружеские сношения с сыщиком и через него получают доступ в квартал. В квартале они до такой степени пленяют всех своею скромною рассудительностью, что начальник квартала предлагает одному из них жениться на «штучке» купца Онуфрия Парамонова, занимающегося банкирским делом в меняльном ряду. К счастью, является на выручку адвокат Балалайкин, который соглашается, за умеренное вознаграждение, вступить с «штучкой» в фиктивный брак. Оказывается, однако, что Балалайкин уже женат, но это нимало не останавливает героев рассказа, которые (конечно, ошибочно) полагают, что и устройство двоеженства может входить в программу благонамеренности. Поэтому они не только не отступают от своего плана, но предполагают совершить и еще два подвига: окрестить жида и принять участие в подделке векселей. Во всем этом им оказывают содействие: во-первых, бывший тапер в пансионе (без древних языков) Кубарихи, Иван Иваныч Очищенный, ныне женатый на содержательнице гласной кассы ссуд и, сверх того, состоящий вольнонаемным редактором газеты «Краса Демидрона», во-вторых, письмоводитель квартала Прудентов и, в-третьих, брантмейстер Молодкин. Купно с этими последними герои проектируют «Устав о благопристойном поведении», в котором, по обстоятельствам, с каждым днем ощущается все более и более настоятельная надобность. Рассказ прерывается на том месте, когда начальник квартала Иван Тимофеич, передает действующим лицам приглашение на обед к «штучке» купца Парамонова. На этом обеде Балалайкин должен быть представлен невесте, а потом и обвенчан.

Авт.

В Изд. 1883 это подстрочное примечание было снято. В остальном текст Изд. 1883 совпадает с текстом журнальной публикации.

Публикация этих глав привлекла внимание Департамента государственной полиции: «суждения, неудобные с правительственной точки зрения, о направлении современной внутренней политики»[112] вызвали отношение директора Департамента В. К. Плеве в Главное управление по делам печати от 2 октября 1882 г. «Описание геральдического знака страны зулусов» было расценено как «оскорбление величества». «Знак» этот действительно явно ассоциировался с гербом царской России — двуглавым орлом. Кроме того, здесь же был заключен прозрачный намек на подчинение всей жизни страны свирепой борьбе с революционным движением и свободной мыслью: «главные министры» Зулусии — «министр умиротворений посредством в отдаленные места водворений» и «министр оздоровления корней». Однако представление Плеве не имело неблагоприятных последствий для Салтыкова.