Том 14. М-р Моллой и другие - [6]

— Да, сэр.

— Превосходно, — сказал мистер Шусмит. — Спасибо, мистер Виджен.

Маститые адвокаты крайне редко уделяют достаточное внимание мускульным сокращениям своих подчиненных, особенно тех, кто рангом пониже, и потому мистер Шусмит, выдав все необходимые инструкции, не заметил, как при упоминании Клэйнз Холла (Луз Чиппингс, графство Сассекс) его юного коллегу передернуло; и однако его именно передернуло, причем совершенно недвусмысленно. Голос хозяина произвел эффект мощного электрического разряда — зрачки завертелись, в глазах на мгновение потемнело. Нечеловеческим усилием воли он смог удалиться, не прыгая на одной ножке, — столь глубокий след оставила в его душе мысль о том, что он вскоре сможет увидеть Салли. Последние часы утра и все время скудного обеда в «Трутнях» размышления о грядущей встрече неотступно преследовали его, заставив испытать, скажем так, всю гамму переживаний.

Поначалу все в нем бурлило и ликовало, словно сама Судьба подмигнула ему из небесной пучины и незаметно поманила пальцем, напомнив, что все к лучшему в этом лучшем из миров;[4] но через какое-то время закралось сомнение. Радость, вопрошал он себя, или все-таки гадость предстоит ему в Луз Чиппингс? Поможет ли свидание унять жгучую тоску, или оно, как иногда говорят в таких случаях, только повернет в ране клинок? Вопрос был неоднозначен, и неудивительно, что те члены клуба, которые швырялись в него кусочками сахара, журили его за рассеянность и недостаточную остроту реакции.

Несмотря на всю запутанность вопроса, Фредди склонялся к тому, что радость вероятней гадости. Что говорить, мука адова смотреть ей в глаза и думать о том, что все могло устроиться иначе, но, с другой стороны, оставался шанс, что время, величайший целитель,[5] уже изготовило свою настоечку, которая смягчит ее сердце и поможет возобладать благим устремлениям.

Словом, состояние его, пока он добирался до вокзала и покупал билет, можно было считать оптимистическим. Известны случаи, говорил он себе, когда девушка, с пылу, с жару решившая сделать ручкой возлюбленному, после бессонной ночи, проведенной в долгих раздумьях, приходила к выводу, что поступок, за которым ей виделось твердое, обдуманное намерение, был ни чем иным, как одним из неизбежных в этой жизни проколов. Угрызения и раскаяние не заставят себя ждать, и когда отвергнутый, сбросив невольничьи узы, однажды, посреди бела дня, вырастет перед ней, она сделает большие глаза, она подергает носиком, она откроет ротик и крикнет: «Фредди, милый!», кинется в его объятия, ну, а потом — сплошной шик и блеск.

Была пятница, самый неблагополучный день для любых передвижений, и, ожидая поезда на Луз Чиппингс, бочка вокзала испытывала нешуточные перегрузки, раздуваясь по всем швам от путешествующих селедок. Фредди был поставлен перед выбором: одно купе, битком набитое взрослыми людьми солидных масштабов, и купе другое, где более маневренные взрослые собрались уместиться вместе с детьми: и предпочел первое. В этом смягченном подобии Черной дыры[6] оставалось лишь стоячее пространство, и вот, он стоял, используя возможность разглядывать сверху попутчиков в подробностях и в целом.

Всего их было восемь человек — трое похожих на фермеров мужчин, три похожих на жен фермеров женщины, человек в черном, скорей всего, владелец небольшого дела, и маленькая опрятная девушка, которая сидела в самом дальнем углу и почитывала журнал. Ей-то и удалось молниеносно завладеть вниманием Фредди. Чем-то эта девушка напоминала ему Салли. Просто диво какое-то, до чего она была похожа на Салли; но через миг-другой он нашел объяснение столь разительному сходству.

Девушка эта и была Салли. Когда поезд тронулся, она оторвала взгляд от журнала, и глаза их встретились.

У нее, отметил он, глаза были все те же, голубые, а кончик носа по-прежнему слегка двигался. Рот, как и в прежние времена, был чуточку великоват. Насчет зубов он не смог прийти к твердому заключению, поскольку Салли в тот момент не улыбалась, зато что касается волос, без труда опознал волшебный бронзовый отлив, глубоко въевшийся ему в память. Словом, милый облик, с каким бы измерением к нему ни подойти, был точь-в-точь таким, каким он запомнился ему со времен прошлой жизни, и, лаская его взором, Фредди пришел в такой восторг, что не будь рядом троих фермеров, трех фермерш и одного владельца своего дела, он бы захрапел, как тот конь, который, заслышав трубный звук, издавал, как известно, голос: гу! гу![7] — хотя в наше время это кажется немного странным.

3

— Луз Чиппингс, — прогудел кондуктор, когда поезд подобрался к маленькой деревенской станции, и Салли, перейдя в брод через море ног и колен, ступила на платформу.

Она была вне себя от ярости — как ей казалось, небеспричинной. Ценою колоссальных психических затрат она сумела выбросить из головы этого человека, ибо, по благому разумению, он был ненадежным и неустойчивым, и как же чудовищно обнаружить, что он утайкой выследил ее, что он снова рядом и что она все еще его любит! Душа ее опять находилась под властью тех переживаний, которым положено было давным-давно отмереть.