Том 14. Критические статьи, очерки, письма - [197]

Ваше письмо — живая беседа, и в то же время это поучение, и песня, и размышление. Необъятный мир природы отражается в каждой вашей строке, как небо в капле росы. У вас встречаешь порой глубокое слово о бесконечности, о жизни, о человеке, животном, о душе. Как это возвышенно! Что может быть прекрасней, чем женщина-философ! Глубина мысли сочетается в ней с тонкостью чувств. Я принадлежу к тем, которые хотят, чтобы сердце мыслило. Вы одарены именно таким сердцем. Согласная беседа — ее-то я и люблю; и верю — такой была бы наша беседа с вами. Ведь у меня с вами много точек соприкосновения. Вот я и расхвастался; улыбнитесь же и простите меня.

А вы никогда не состаритесь. Вы невыразимо прелестны. В то время как Париж вам рукоплещет и обожает вас, вы создаете для себя одной в лесной чаще укромное местечко и прячетесь в тенистом уголке от сияния славы. Бывают гнезда и для души, не только для птиц. Сейчас ваша душа укрылась в таком гнезде. Будьте столь же счастливы, сколь вы богаты талантом.

Заканчиваю свое письмо, чтобы перечесть ваше. Говорят, что у моей книги есть завистники. Охотно верю — я сам один из них. Книга путешествовала с вами, я вас ревную к ней.

Припадаю к вашим ногам и целую ваши руки.

В. Г.

Альфреду Сирвену

Отвиль-Хауз, 9 августа [270]

Ваш «Чернокожий» потрясает. Вы говорите о нем с огромной силой. Поздравляю вас, милостивый государь, как автора такой книги. Ваше имя обязывает вас в отношении Вольтера, а ваш талант должен оказать помощь и поддержку великому делу, начатому этим непревзойденным умом. Современное общество нуждается в суровых уроках свободной мысли. Надеюсь, что вас ждет большой успех.

Прошу вас верить в мое дружеское к вам расположение.

Виктор Гюго.

Делорму

Отвиль-Хауз, 15 ноября 1864

Г-н Делорм!

Один известный литератор, г-н Октав Жиро, приступил сейчас к работе над чрезвычайно значительной книгой против рабства. Это будет одновременно и историей и обвинительным актом: историей черной расы и обвинительным актом против угнетающей ее белой расы. Г-н Октав Жиро признан одним из крупнейших публицистов французской и европейской печати.

Его книга будет озаглавлена «История чернокожего». Она окажет большую, неоценимую услугу человечеству, свободе, скажу больше — делу освобождения. Согласны ли вы со мной, что книга может получить горячую поддержку молодого и великодушного народа — гаитян? Подписка на значительную сумму на Гаити сильно способствовала бы изданию этого весьма нужного, заслуживающего большого внимания труда г-на Октава Жиро.

Если вы считаете такую подписку возможной, позвольте мне просить вас, а также нашего превосходнейшего и красноречивого друга г-на Эртелу принять в ней участие.

Эта благородная инициатива должна принадлежать таким людям, как вы и он, которые благодаря своему уму и мужеству стоят во главе своей расы.

Дружески жму вашу руку.

Виктор Гюго.

Мишле

Отвиль-Хауз, 27 ноября 1864

Я прочел вашу замечательную книгу, — она так богата мыслью и так превосходно написана. Вы лишний раз доказываете, что нельзя быть большим философом, не будучи большим художником. Я прочел и от души благодарю вас. Ваша мысль проникает в самые глубины и поднимается до самых вершин. Вы геолог истории. Ваша книга — открытая траншея, по пластам которой можно изучать историческое развитие человечества от ведийского периода Индии до французской революции, от Брамы до Робеспьера. Я пытался сделать нечто подобное в «Легенде веков». Мы часто находим точки соприкосновения, и я горжусь этим. О дорогой мой философ, как радуют меня и ваши высокие стремления и ваш большой успех.

Ваш друг

Виктор Гюго.

Александру Дюма

Отвиль-Хауз, 16 июня 1865

Дорогой Дюма!

Я только что прочел в «La Presse» ваше письмо, прочел без всякого удивления. Мужественный поступок, совершенный вами, не может меня поразить, так же как не поражает любая подлость тех людишек. Вы — светоч, империя — это тьма; она ненавидит вас, — это само собой разумеется; она хочет погасить свет, который вы несете, — это уже менее просто; она напрасно потратит свой пыл и свои усилия. Тень, которую она набросит на вас, только усилит ваше сияние.

В общем же этот эпизод, которым вы можете гордиться, а я — чувствовать себя польщенным, делает честь нашей старой дружбе.

Обеими руками пожимаю ваши руки.

В. Г.

Шарлю и Франсуа-Виктору

Воскресенье, 25 июня 1865

Сверка закончена. До сих пор держу в секрете заглавие, сообщаю его только вам, мои горячо любимые. Никому пока о нем не говорите. Роман будет озаглавлен «Бездна». [271] Он будет разделен на три части:

1-я часть — Сьер Клюбен (в шести книгах).

2-я часть — Жильят-лукавец (в пяти книгах).

3-я часть — Дерюшетта (в трех книгах).

Книги, подразделенные на главы, носят особые названия. Так, шесть книг первой части озаглавлены:

Книга I — Человек дурной репутации.

Книга II — Ламаншский архипелаг.

Книга III — Кресло Джильд-Хольм-Ур.

Книга IV — Дерюшетта и Дюранда.

Книга V — Револьвер.

Книга VI — Трезвый капитан и пьяный рулевой.

Так же и в отношении остальных книг. Только никому не рассказывайте об этих подробностях. Думаю, что в романе будут три тома того же формата, как «Отверженные» в брюссельском издании (первом).