Том 13. Запечатленные тайны - [45]

Мальчик нас вел километра два с половиной по бывшему руслу Дубика удивительно живописной и диковатой балкой. На глубоких пологих склонах растет тут дубняк, калина, волчье лыко, шиповник. Много трав, пахнущих степью.

Среди них то и дело видишь малиновый чепчик татарника, прутья цикория, тысячелистника. Но ковыля, когда-то обычного тут, даже с проводником отыскать не пришлось. (Уверяют все-таки: есть!)

На память о битве в поле в разное время поставлены памятники. Чугунная литая колонна с золотым верхом — памятник Дмитрия. (Врезалась память листовка времен минувшей войны: портрет бородатого, но не старого человека в боевом шлеме и два только слова — Дмитрий Донской. Более ничего, только два слова. Но они делали свое дело, эти два слова, в 1943 году.)

Людей на поле сейчас приезжает тысячи каждый день. Я со многими говорил. У всех посещение Поля оставляет хорошую память. Но любопытно: осмотрев экспонаты музея и монументы, люди пересекают шоссе поискать глазами клочок полынной земли. К этому зову памяти человеческой надо прислушаться. Все поле не к чему заповедовать. Но клок земли с дорожкой к нему надо из пашни бы выделить и оставить дикой траве. (Не привьется ковыль, пусть растут хотя бы татарник, полынь, ромашки!) Этот памятник Полю будет естественным дополнением к монументам.

…Прощаясь с Полем, я постоял на заходе солнца у Дона. Зажигались огни в Монастырщино (место, где погребли павших).

С высокого берега через реку совхозные пастухи прогоняли на ночную пастьбу лошадей. Громко и долго ржал у воды отставший от матери жеребенок. Так громко, что скрипнули двери в двух-трех домах: не случилось ли что?

Жеребенок перешел воду к отозвавшейся кобылице, и все успокоилось. Край поля светился красной зарей. Светлела дорога, уходившая строго на север, к Москве. Туда бежали автомобили. Но ржание жеребенка почему-то вызвало мысли о всаднике-«марафонце». 600 лет назад в сентябре этот всадник мчался с Дона к Москве с одним бесконечно желанным словом: «Победа!»

В названии степного цветка (татарник) тоже слышится голос древних событий.

 _{Фото В. Пескова и из архива автора.}

 _{6 сентября 1980 г.}

Уносят лето

(Окно в природу)

Их становится меньше и меньше. И каждая встреча с ними — большая удача и очень большая радость. Мы видим их чаще всего весной, когда прилетают, или теперь вот, когда, покинув родные болота где-нибудь на Мещере, под Талдомом или в пойме Хопра, они караванами двинутся к югу.

На земле обитает пятнадцать видов журавлей. И у всех народов эта птица всеми любима. Брем называет ее «благороднейшей» и сожалеет, что «не может перечислить все достоинства журавля». Их у птицы действительно много — красива, умна, прекрасный летун, безошибочный навигатор, хороший пловец и ходок; птица гордая, осторожная, но не трусливая, с повадками, издавна вызывавшими интерес человека.

Покормившись с утра (болото и поле одинаково подходят для пастбища), журавли по весне предаются занятным играм — красуясь друг перед другом, подпрыгивают, распустив крылья (журавлиные танцы!), подбрасывают вверх и на лету ловят камешки, пучки травы.

Все их движения плавны, лишены суеты и исполнены радости жизни.

Людей эти птицы сторонятся, поселяясь в глухих и малодоступных местах. Прилетая кормиться в поля, они держатся бдительно.

На Хопре я потратил несколько дней, пытаясь снять журавлей на гороховом поле. Ни разу не удалось! Всегда они вовремя замечали опасность, и я их видел уже взлетевшими — крупные, вольные, недоступные птицы!

Однако прирученный с раннего возраста журавленок обнаруживает поразительную привязанность к человеку — ходит за ним по пятам, проявляя при этом удивительное понимание обстановки. На деревенском дворе эта птица, взрослея, становится «третейским судьей» в разного рода ссорах и потасовках, утихомиривая не только кур и гусей, но даже собак и кошек. При этом журавль ни на мгновенье не потеряет достоинства и уверенного спокойствия. Он верховодит, давая одним почувствовать силу и остроту клюва, других ободряя лаской.

В дикой жизни журавлик с появленья на свет готовится к странствию. Он сразу же много ходит, а научившись летать, летает, понуждаемый к этому старыми журавлями.

В прошлом году мой друг, отдыхавший на Вологодчине, видел один из уроков журавлиной школы полетов. «Их было трое — две взрослые птицы (явно папа и мама) и сеголеток. Один из старших парил кругами вверху, другой летал значительно ниже. А между ними робко набирал высоту журавленок. Я хорошо видел, как верхний журавль поворачивал голову вниз — за мной, мол, за мной! — а внизу молодого побуждал набирать высоту другой «воспитатель».

В сентябре журавли молодые и старые собираются в стаи — сообща кормятся и готовятся к дальнему перелету. Путь журавлей из наших широт лежит в Африку, к верхнему Нилу и на водные отмели Индии. Тысячи километров! Летят днем и ночью. На этих древних путях мы видим их снизу, летящих строевым клином, а ночью и в непогоду слышим их перекличку.

Я видел журавлей не однажды. Видел высоко в небе, видел на болоте в пору гнездовий, на сухом поле во время кормежки, на гриве суши во время весеннего половодья. В этом году в первый раз увидел их почти рядом во время полета.