Том 12. Письма 1842-1845 - [205]

и которое обильно, но живитель<но> нисходит на нас, если только в душах есть стремление, жаждущ<ее> принять ее. Вот всё, что говорит <вам> холодный человек. Пусть же не страшит вас мое отдаленье! И путешествие это никаким образом не может <быть> прежде окончания труда моего. Ни я,[1820] ни душа моя не может быть готова прежде к такому путешествию и до того времени[1821] нет никаких причин думать, чтобы мы не увиделись опять друг с другом. Это может случиться, если это будет нужно.[1822] Но во всяком случае верьте, что ничего не может быть [лучше],[1823] так прекрасно и так лучше всего, что не в силах[1824] выдумать человек, то, что ниспосылает нам бог. Итак, светлей, светлей, выше, выше! да достигнет дух ваш.[1825] И пусть жизнь в мире,[1826] печаль или невзгода, которую безумно называет человек несчастьем, не возмутит обращенной к небесам души вашей. Прощайте. Это письмо вместе будет и для Ольги Семеновны.

Придет время,[1827] когда вам даже покажется странно, как вы не мог<ли> почувствовать в глубине души вашей, что в сем путешествии есть тайная связь со всей моей жизнью и с поэмой,[1828] которая разрешит загадку моей жизни. Итак, не ропщите[1829] на долготу нашей разлуки. Весьма может быть, что мы еще увидимся. Путешествие мое еще не скоро. Оно никакими судьбами не может быть раньше окончания труда моего. И потому нужно быть слишком готову к нему и сердцем и душою, а этого мне труднее достигнуть, чем другому, ибо от меня больше потребуется, чем от другого. Прощайте же, будьте веселы и светлы душою.

Гоголь М. И., 1 сентября / 19 августа 1842 (Черновая редакция) >*

К № 81. М. И. ГОГОЛЬ.

Сентября 1 <Гастейн —— 1842.>

Августа 19

Черновая редакция

Я получил ваше письмо. Очень рад, что вы доехали благополучно[1830] и путешествие ваше было приятно.[1831] В письме вашем между прочими для меня любопытными известиями одно заняло меня более других. Это известие о чиновнике, которого вы встретили в Харькове. Я не разобрал его фамилию,[1832] но честный его подвиг и честная бедность его мне так <1 нрзб.>, что я не могу не засвидетельствовать ему моего уважения. Скажите ему, что неприязнь среды и ненависть, гордое презрение к подлому <и> низкому есть высокая черта, что он должен быть горд сим чувством и силою этого чувства преодолеть всё то, что привыкли называть бедствием и что воспитывает только крепче нашу душу. Несчастия, которые мы привыкли называть несчастиями, суть первые блага, которые посылаются нам богом в доказательство глубокого и чудного. Они не дают заснуть душе и вызывают те благородные и прекрасные[1833] движенья, которых не знает человек, награжденный изобильем. Скажите ему, что чем тяжеле, чем труднее[1834] придется ему в жизни, скажите, тем тверже, выше он должен быть душой, что сими минутами[1835] своей честной совести он уже должен быть слишком горд, чтобы преклониться перед призраком отчаяния или малодушия,[1836] что весь он должен быть проникнут верой в будущее,[1837] готовимое богом, что как бы ни казалась ему ничтожна приносимая им доля на жертвенник правды,[1838] эта малая доля много сделает.[1839] Нет нужды знать, в силу какого права <я> говорю ему <эти> слова.[1840] Человек, произносящий те, а не другие, слова, верно получает право сказать их. Человек, произносящий из глубины души и из глубоко чувствующего сердца, верно уже получил право произнесть. Скажите ему это или лучше выпишите эти слова и пошлите к нему с письмом вашим в Харьков. Пусть в минуты горя, в часы мучительств совести они принесут ему облегчение.

Из письма вашего я вижу, что вы уже два раза, приехав домой, съездили на богомолье. Молиться хорошо.[1841] Но молитва слов еще ничего не значит. Молиться богу и Христу должен человек делами. Любовью к ближнему, к брату должен человек молиться богу, а мы этого не делаем и думаем о себе. Мы заботимся о том, что<бы> только родным да близким нашим было хорошо. Мы позабыли первую заповедь Христа, что брат наш есть всякий человек.[1842] Отец, доставивший всё[1843] своему сыну, думает, что он уже полный христианин.[1844] Сын думает, что он уже свой долг исполнил, если он хороший сын,[1845] а других как будто и нет на свете.[1846]

Вы не знаете, как может человек помочь один другому, хотя бы даже никаких средств не имел к тому. Дайте мне слово только, и вы все можете много доставить помощи. Вы, захотевши, можете много сделать добра, это вам легко. Это сродно с наклонностями души вашей. Но денежная помощь только недостаточна.

Не думайте, что вы бедны для того, чтобы помогать другим. Нет, для этого никогда нет бедных. Не богатством, не деньгами мы можем помогать другим, но сердечным участьем, ободрительным голосом воздвигая падший дух. И потому, если вы услышите, что где страждет человек истинно благородный и готов придти в отчаянье, спешите первые к нему на помощь. Скажите ему, что нет выше удела как бедность. Она доставляет случай человеку быть ближе к богу. Она доставляет случай человеку оказать те подвиги добродетели, которые никогда не доведется сделать богатому. Ибо жить среди бедности, среди унижений, среди высокой нужды и не соблазниться ничем преступным и выгодным есть несравненно высшая добродетель, чем раздать всё свое богатство. Будучи угнетаемому нуждой, исполнить весь свой долг терпеливо выше, чем, будучи богатым, исполнить свой. Итак, более всего мы должны благодарить бога за бедность ниспосылаемую, за всё то, что безумно называет человек несчастиями, ибо они нас ближе приближают к богу. Скажите, что если только подобные мысли хоть отчасти войдут в его душу,