Том 12. Пьесы 1889-1891 - [101]
Свободин на другой день ответил Суворину: «Вы написали мне слово в слово все то же, что и я говорил и говорю об этой решительно-таки талантливой, свежей по замыслу и по жизненности типов вещи. Замечательно, что и во взглядах на недостатки пьесы мы также совершенно сошлись с Вами: два ненужных лица в комедии, нескладный побег с одним из них Елены Андреевны — на мельницу, а отсюда естественная перестройка всего 4-го акта, во всяком случае не стихотворное, вредное для действия окончание пьесы. Ведь это все я говорил Антону Павловичу, но он упорствовал, как петербургский климат. Вы заметили полторы страницы зачеркнутых стихов в 4 акте? Это он уступил мне в 4 часа утра, после трехчасового спора, когда я ездил к нему в Москву за пьесой» (ЦГАЛИ; «Вопросы литературы», 1960, № 1, стр. 104).
В ответ на замечания Суворина Чехов объяснял ему 12 ноября 1889 г.: «Я и сам знал, что IV акт никуда не годится, но ведь я же давал пьесу с оговоркой, что сделаю новый акт. Больше половины Ваших замечаний таковы, что я ими непременно воспользуюсь».
К доработке пьесы Чехов приступил после 16 декабря 1889 г., когда дал окончательное согласие на постановку «Лешего» в театре М. М. Абрамовой. В оставшиеся до премьеры дни он готовил, по свидетельству М. П. Чехова, «по акту» каждый день: «Работа кипела. Брат Антон писал, Соловцов сидел сбоку и подгонял, я переписывал — и, таким образом, пьеса к сроку была готова…» (Вокруг Чехова, стр. 200).
Доработка первых трех актов была закончена к 20 декабря 1889 г. Н. Н. Соловцов, ставивший «Лешего» в театре, сообщал в этот день Чехову: «Роли готовы трех актов, декорации рисуют» (ГБЛ). Работа над последним, четвертым, актом несколько затянулась и была завершена лишь за два дня до премьеры, состоявшейся 27 декабря. 25 декабря Соловцов просил Чехова: «Приезжайте сегодня на репетицию в 7 часов и привозите 4-й акт» (там же).
Текст этой промежуточной редакции, по которой пьеса игралась на сцене, остается неизвестным, так же, как неизвестна точная дата окончательной доработки «Лешего», хотя несомненно, что такая доработка была и относилась к зиме или даже весне 1890 г.
В одной из рецензий на спектакль приводился отрывок речи Войницкого в сцене перед его самоубийством: «Я не жил! Я истребил, уничтожил лучшие годы своей жизни» (Ив. Иванов. Театр г-жи Абрамовой… «Леший», ком. в 4 д. г. Чехова. — «Артист», 1890, кн. 6, февраль, стр. 124). Однако в первоначальной цензурной рукописи этих реплик нет, отсутствуют они и в окончательном тексте литографированного издания. Следовательно, какие-то изменения несомненно вносились в текст пьесы после ее постановки, уже в начале 1890 г.
Это подтверждается также заявлениями самого Чехова, который говорил тогда, что согласится на публикацию пьесы только после внесения в нее дополнительных исправлений. Так, он потребовал от редакции журнала «Артист» обратно рукопись пьесы, мотивируя свой отказ от публикации необходимостью «поработать еще над „Лешим“» (Ф. Куманину, 8 января 1890 г.). Передавая затем пьесу в «Северный вестник», он снова предупреждал, что перед этим «„Леший“ будет еще раз прочитан, исправлен…» (Плещееву, 10 февраля 1890 г.). Наконец, неизбежность внесения в пьесу поправок стала, видимо, еще более очевидной после получения Чеховым отзыва и замечаний Плещеева, которому он выслал пьесу 17 марта 1890 г. Плещеев ответил Чехову 24 марта 1890 г.: «…скажу вам прямо и откровенно, — что „Леший“ меня не удовлетворил <…> Первый акт, наполненный разговорами, на 3/4 ненужными, — очень скучен <…> Леший — не есть вовсе центральное лицо, и неизвестно почему комедия названа его именем. Он действует в ней столько же, сколько и все другие. И что это за „идеалист“, который на основании каких-то сплетен позволяет себе грубо оскорбить женщину. Он в этой сцене, по-моему, противен, так же, как и в отношениях своих с Соней <…> Войницкий — хоть убейте, я не могу понять, почему он застрелился! — Жена Серебрякова — не внушает мне, несмотря на свое жалкое положение, никакой симпатии. Ушла от мужа — затем только <…> чтоб опять хныкать всю жизнь. — Отношения ее к Войницкому — какие-то неопределенные, не то она любит его, не то нет… Орловский-сын — банален, — это какое-то водевильное лицо, которое надоедает читателю своим остроумием — армейского юнкера» (ГБЛ; Слово, стр. 279–280, с ошибочной датой: 24 апреля).
После получения рукописи от Плещеева у Чехова до отъезда на Сахалин (21 апреля 1890 г.) оставалось несколько недель. Перед отъездом он сдал пьесу на литографирование — уже с теми исправлениями, о которых неоднократно упоминал ранее как непременном условии публикации. Московский цензурный комитет утвердил «Лешего» к печати 1 мая 1890 г. — то есть после отъезда Чехова. Само литографированное издание вышло в свет еще позднее и также в его отсутствие — во второй половине августа 1890 г.
Текст литографированного издания 1890 г. существенно отличается от первоначального варианта пьесы (цензурный экземпляр 1889 г.), при этом наибольшие изменения коснулись IV акта.
В числе сделанных добавлений — романтически приподнятая декларация Лешего, его жизненное кредо: «…надо быть человеком и твердо стоять на ногах <…> Пусть я не герой, но я сделаюсь им! Я отращу себе крылья орла, и не испугают меня ни это дерево, ни сам черт! Пусть горят леса — я посею новые!» (д. IV, явл. 9). Дополнительно включены в текст также фразы Лешего, поясняющие скрытый смысл его прозвища и заглавия пьесы: «…не я один, во всех вас сидит леший, все вы бродите в темном лесу и живете ощупью», «…нет истинных героев, нет талантов, нет людей, которые выводили бы нас из этого темного леса, исправляли бы то, что мы портим…» (д. IV, явл. 8 и 9).
