Действительно, приехав в столицу Иллирии, они поселились в скромной гостинице, близ церкви Санта-Мария-Маджоре. Но так как хозяин, до сих пор не получивший от них ни флорина, все настойчивей требовал оплаты счета, который с каждым днем увеличивался, они обошли этот опасный риф, пересекли площадь и некоторое время прогуливались вокруг Арко ди Рикардо.
Однако они пришли сюда совсем не для осмотра этого памятника римской архитектуры. А так как счастливый случай все не подвертывался им и на этих безлюдных улицах, они отправились искать его на крутых тропинках, ведущих к старому собору, стоявшему на террасе почти у самой вершины Карста.
- И дернула же тебя нелегкая карабкаться наверх! - пробормотал Зироне, подбирая полы своего плаща.
Но он не покинул своего молодого товарища, и снизу можно было видеть, как они взбирались друг за другом на склоны Карста по лестницам, которые называются здесь улицами. Десять минут спустя они добрались до террасы, еще более голодные и усталые, чем раньше.
С этой высокой точки перед приятелями открылся великолепный вид: Триестский залив, уходящий в безбрежное море; оживленная гавань, где сновали рыбачьи лодки и медленно двигались громадные пароходы и торговые суда; большой город, раскинувшийся у их ног, со всеми его пригородами, маленькими домиками, громоздившимися по склонам, и красивыми виллами, разбросанными на холмах. Однако это зрелище не восхищало приятелей. Они уже повидали на своем веку немало живописных мест, да к тому же не раз гуляли здесь и раньше, спасаясь от скуки и безделья. Зироне во всяком случае предпочел бы слоняться перед заманчивыми витринами на Корсо. Но раз уж они залезли так высоко в погоне за счастливым случаем, оставалось только терпеливо его дожидаться.
У самой лестницы, выходящей на террасу, возле византийского собора св. Юста есть огороженное место, бывшее кладбище, ставшее музеем старины. Там не сохранилось могил, кругом валяются лишь каменные обломки старых надгробных памятников: разбитые римские стелы и средневековые столбы, куски триглифов и разных украшений эпохи Возрождения, черепки разбитых урн со следами пепла - все эти осколки старины лежат вперемежку в траве, у подножия прекрасных деревьев.
Калитка кладбища была не заперта. Саркани толкнул ее и вошел, а за ним и Зироне, который меланхолически заметил:
- Вот самое подходящее место для самоубийства.
- А что, если бы тебе предложили покончить с собой? - насмешливо спросил Саркани.
- Ну нет, приятель, я бы отказался наотрез! Пусть у меня будет всего один счастливый день в неделю, с меня и этого довольно.
- Ты его получишь, и даже больше!
- Да услышат тебя все святые Италии, а их здесь, клянусь богом, насчитывают целые сотни!
- Ну идем!
Они прошли по полукруглой аллее, между двумя рядами урн и уселись на лежащей в траве огромной каменной розетке.
Сначала они молчали, что было по душе Саркани, но совсем не устраивало его спутника. Подавляя зевоту, Зироне вскоре сказал:
- Черт подери! Счастливый случай что-то не торопится, а мы-то сдуру так надеялись на него!
Саркани промолчал.
- Что за дурацкая затея искать его среди этих развалин! Боюсь, что мы дали маху, приятель! За каким чертом полезет он сюда на это старое кладбище? Когда души покинули свою земную оболочку, он им больше не нужен. И когда я буду тут лежать, мне тоже будет наплевать на запоздавший обед или пропущенный ужин. Идем-ка отсюда!
Но Саркани, погруженный в свои мысли, сидел с отсутствующим видом и не двинулся с места.
Несколько минут Зироне молчал, но вскоре на него напала обычная болтливость.
- Саркани, - начал он, - знаешь, в каком обличье мне больше всего хотелось бы повстречать счастливый случай, который, кажется, забыл своих старых клиентов? В образе кассира из банка Торонталя, который явился бы сюда с портфелем, набитым банковыми билетами, и передал бы нам сей портфель от имени упомянутого банкира, рассыпаясь в извинениях за то, что заставил нас ждать!
- Слушай, Зироне, - ответил Саркани, сердито хмуря брови, - в последний раз говорю тебе, что нам нечего больше ждать от Силаса Торонталя.
- Ты уверен?
- Да! Кредит, которым я у него пользовался, теперь исчерпан, и на мою последнюю просьбу он ответил решительным отказом.
- Плохо дело!
- Очень плохо, но это именно так.
- Ладно, допустим, что сейчас твой кредит исчерпан, но раньше ты ведь пользовался кредитом? А на чем он был основан? На том, что ты не раз отдавал свой ум и способности банку Торонталя для выполнения разных... щекотливых дел. Вот почему первые месяцы после нашего приезда Торонталь был не слишком прижимист. Не может быть, чтобы ты и сейчас не держал в руках каких-нибудь нитей, а если ему пригрозить...
- Если бы дело стало только за этим, оно давно было бы на мази, - пожал плечами Саркани, - и ты не бегал бы в поисках обеда! Нет, черт возьми! Я не держу Торонталя в руках, но если это когда-нибудь случится, уж я сорву с него хороший куш и заставлю его выплатить мне проценты и проценты на проценты с тех денег, в каких он мне сейчас отказывает! Вдобавок я подозреваю, что дела его банка последнее время немного запутались, он вложил большие суммы в сомнительные предприятия. Несколько крупных банкротств, произошедших в Германии - в Берлине и Мюнхене, - отразились и на банках Триеста, и что бы ни говорил Силас Торонталь при нашем последнем свиданий, мне показалось, что он чем-то встревожен. Надо дать воде замутиться, а в мутной воде...
