Том 11. Монти Бодкин и другие - [159]

— Нет. Зачем они?

— На Грейс это бы сильно повлияло. Ну да ладно, я все равно ей скажу, что есть. Так что если она спросит тебя о двоюродном братце, герцоге, не отвечай: «А кто это?». Упомяни, что надеешься увидеть его на следующей неделе.

— Хорошо, Санди. Спасибо тебе.

— Да не за что. Я рада, что ты составишь мне компанию в Меллингеме.

— Где?

— В Меллингем-холле. Грейс там остановилась. Мы сейчас допьем кофе, и я сразу пойду к ней наверх, поговорю.

— Наверх?

— Они сняли здесь номер на четвертом этаже. Кстати, мне в голову пришла забавная мысль. Хочешь, поделюсь?

— Валяй.

— Я просто представила, какое лицо будет у Лльюэлина, когда он услышит, что ты станешь его секретарем.

Монти чуть не выронил чашку кофе. Об этом он не подумал.

— О, Господи! Все пропало! Он никогда не согласится.

— Согласится, если Грейс прикажет, — ответила Санди.

Глава III

1

Санди не долго отсутствовала за столиком. Возвратившись примерно через десять минут, она сообщила Монти, что предварительные переговоры прошли в теплой и дружественной обстановке, и проводила его в номер на четвертом этаже, где, представив его, благоразумно оставила один на один с миссис Лльюэлин.

Монти пошел на эту встречу с тяжелым сердцем. Он чувствовал то, что чувствовал всякий, кто видел Грейс впервые. Что-что, а властность в ней была, и он не удивлялся, что его бывший хозяин схватывал сахар с носа по одному взмаху ее руки. Она была крупной, что и полагалось в свое время всем пантерам экрана, а в ограниченном пространстве гостиничного номера казалась совсем огромной. Глаза у нее были несколько навыкате, но знакомые с этим мирились, только бы взор ее не сверкал, поскольку тогда возникало чувство, что в пороховой погреб попала молния.

Сейчас он не сверкал. Санди явно провела хорошую подготовительную работу, так как Грейс, скорее, сияла радушием. Тем не менее Монти был не в своей тарелке. Случилось так, что, как ни странно, она напомнила ему воспитательницу из детского сада, чья железная дисциплина отравила его лучшие годы. Те же вулканические силы за спокойным лицом. Те же глаза, грозные, словно Марс. То же невысказанное обещание звонко шлепнуть линейкой по рукам. Из-за всего этого Монти не уловил смысл ее вступительной речи. Когда он пришел в себя, она уже рассуждала о том, какой вклад внесет Лльюэлин в американскую словесность. К его облегчению, тон у нее был такой, словно его собственное участие — дело решенное.

— Мисс Миллер говорит, что она вам все объяснила. Несомненно, вы сможете ему помочь. Я вижу это как великий роман, роман о грандиозной индустрии, выросшей практически на ровном месте. Когда я впервые приехала в Голливуд, Лльюэлин-Сити был просто кучей лачуг. Если я скажу, сколько я тогда получала, вы мне не поверите. Буквально крохи. Кстати, о жалованье. Мы не сможем платить вам очень много.

Она назвала цифру, которая даже Монти, сущему ребенку в таких вопросах, показалась не слишком щедрой. Конечно, это было жалованье, и тем самым подходило под условия Дж. Б. Баттервика. Главное — увернуться от этого Дж. Б., подумал Монти, и принял предложение без малейшей критики, а хозяйка снисходительно улыбнулась, выражая этим, что он прав.

— Тогда все улажено, — быстро сказала она. — Теперь я вас оставлю. Иду в парикмахерскую. Не уходите. Подождите немного здесь. Я хочу, чтобы вы увиделись с моим мужем.

— А когда?..

— Начнутся ваши обязанности? Нескоро. Мы съездим в Канны на недельку-другую, а потом уж осядем в деревне.

— Мисс Миллер сказала, что вы сняли там дом.

— Да, в Сассексе. Такой Меллингем-холл. Моя дочь уехала туда позавчера посмотреть, все ли в порядке. Очень приятный старый дом в очень тихом месте, как раз для работы моего мужа.

— Да, вроде бы — ничего.

— Замечательные соседи! Лорд Риверхэд, лорд Вокинг, сэр Перегрин Вуэлс. Совсем другое дело, а?

Она оставила его, и он углубился в размышления. Думать без нее было легче, что само по себе неплохо, но пришлось остаться один на один с мыслями о неминуемой встрече. Честно говоря, он ожидал ее с беспокойством. Хотя Санди и сказала, что принятый женской частью семьи, он может не опасаться мужской, к главе всемирно известной кинокомпании Монти всегда относился примерно так, как относится нервный новобранец к сердитому сержанту, и словесные заверения не могли убедить его, что брак, даже на такой женщине, одарил Лльюэлина сладостью и светом,[99] которых ему так не хватает.

Казалось бы, самое время кровь разогреть и стиснуть кулаки,[100] но как раз в тот момент, когда Монти этим занялся, звякнул ключ, и вошел Лльюэлин. Он остановился, вытер лоб и уставился на гостя с восторгом человека, увидевшего Тадж-Махал в лунную ночь.

— Привет, Бодкин! — сказал Айвор Лльюэлин. Уточним. Такое слабое слово, как «сказал», не должно бы употребляться, когда в запасе у летописца есть слова «возгласил», «пропел» и даже «нежно вывел». Мистер Лльюэлин издал те самые звуки, которые издает голубь, увидев особенно приятную голубку, и протянул гостю руку, явно очарованный встречей.

Монти испугался. Он ожидал увидеть космическое чудище, а перед ним оказался истинный ребенок, радостный и добродушный, как будто только что из Диккенса. Таких изменений он понять не мог.