Том 11. Монти Бодкин и другие - [147]

Гертруда вытаращила глаза. Она слушала вполуха, но последние слова задели ее за живое.

— Что?

— Ну да, стянула. Ты что — не в курсе? Потом Амброз заставил вернуть.

— Что?

— Ну, не то чтобы «стянула», на самом деле все было вот как: Пизмарч, это стюард, вручил мне Микки Мауса, подумав, что он мой, я и ухватилась за эту возможность. Заявила Бодкину, что до тех пор, пока он не вытребует у Айки местечко для Амброза, я буду морочить тебе голову, притворяясь, что это его подарок. Гадкая шутка, верно? Теперь-то мне и самой это ясно, но тогда мне представлялось, что затея — высший класс. Только когда Амброз отчитал меня, как отец-пилигрим, до меня наконец дошло, какой я была негодницей.

Гертруда поперхнулась. Вверх и вниз по спине ее поползли странные мурашки — сказывалось действие совокупности аргументов. «В третий раз говорю, — возглашал Предводитель в «Охоте на Снарка».[88] — То, что трижды сказал, то и есть», и вот она уже трижды слышала одну и ту же историю. Сначала в исполнении Реджи, затем Амброза. А теперь свои показания присовокупила Фуксия Флокс.

— Значит, это правда?

— Что, правда? — удивилась Фуксия.

— Ну, то, что мне все говорили… Реджи… Амброз.

— Насчет Реджи судить не берусь, — сказала Фуксия, — но за моего Амми ручаюсь головой, что бы он тебе ни понарассказывал. А почему ты спрашиваешь, правда это или нет? Ты что, не знала?

— Я не верила.

— Ты просто феноменальная дурочка, прости за выражение. Я-то, честно говоря, увидев, как ты скребешься под дверью, вообразила себе, что ты прозрела и явилась к братцу Бодкину заключать мировую. Уж не хочешь ли ты сказать, что собиралась устроить здесь второй раунд?

— Я пришла отдать Микки.

— В знак того, что все кончено?

— Да, — еле слышно прошептала Гертруда. Потрясенная, Фуксия вздохнула.

— По-хорошему говоря, Баттерчих, ты мне изрядно надоела. Вместе со своими завихрениями! Неужели ты всерьез подумала, что я с твоим Бодкином кручу шуры-муры?

— Сейчас уже нет.

— И на том спасибо. Бодкин! Просто смех. Я бы не прикоснулась к Бодкину, даже если бы ты поднесла его мне на особом шампуре под беарнским соусом. А все отчего? А оттого, что для меня существует один-единственный мужчина — мой Амми. Боже, как я его люблю!

— Уж не сильнее, чем я Монти, — возразила Гертруда.

В глазах у нее стояли слезы, но говорила она с жаром. Известие, что эта девушка ей не соперница, пролило целительный бальзам на ее душу, однако ей крайне не понравилось, что та гнушается Монти, даже на шампуре под беарнским соусом.

— Вот и чудесно, — сказала Фуксия. — Будь я на твоем месте, я бы ему прямо так и сказала.

— Хорошо, скажу. Как, по-твоему, он меня простит?

— Домыслы, которые ты высосала из пальца? Естественно, простит. Мужчины в этом аспекте молодчины. Их можно гонять как угодно, но едва дело доходит до центральной любовной сцены и экран чернеет, они моментально тут как тут. Я бы на твоем месте подбежала и чмокнула его в щечку.

— Так я и сделаю.

— Подставь ему подножку и выдай что-нибудь типа: «О, Монти, мой дорогой!».

— Так я и сделаю.

— Тогда приготовься, — сказала Фуксия, — это он.

Не успела она договорить, как раздался звонок. Фуксия пошла к дверям открывать. Гертруда перевела дух — то был совсем не Монти, а Амброз Теннисон со своим братом Реджи.

Вид у Реджи был самоуверенный и решительный, как у человека с великими замыслами, который не намерен тратить время на пустяки.

— Где Монти? — поинтересовался он. — А, привет, юная Герти. Ты здесь?

— Ну да, — откликнулась Фуксия. — Она дожидается Бодкина. У них все в полном ажуре.

— Пелена спала с глаз?

— Вот именно.

— Очень своевременно, глупышка, — сказал Реджи по-братски сурово. Покончив с Гертрудой, он вернулся к главной цели визита: — А где Монти?

— У Айки в конторе. По поводу твоего контракта, Амми.

— Контракта?

— Ну да, я поднажала, и он отправился к Айки улаживать гвои дела. Возможно, в настоящий момент все уже утряслось.

Амброз Теннисон надулся, как пузырь.

— Фукси!

Не найдя подходящих слов, он привлек мисс Флокс к своему жилету.

Реджи неодобрительно хмыкнул.

— Понятно-понятно, — пробормотал Реджи не то чтобы с досадой, а, скорее, с нетерпением делового человека, не желающего размениваться на телячьи нежности. — А когда он вернется? Мне он экстренно нужен.

— А зачем?

— Мне он нужен — в неотложном порядке — в связи с кое-каким… Боже! Он тут и смотрит мне в лицо! Гертруда, — властно произнес Реджи, — будь так добра, подай-ка сюда Микки Мауса, которого ты баюкаешь на коленях.

Поведение Реджи на протяжении поездки, в частности его злобные выпады в таможенном отделении, убили в душе Гертруды Баттервик практически все добрые чувства, которые девушке положено питать к близким родственникам. И от этих слов в сердце ее ничто не шелохнулось.

— Ни за что! — воскликнула она. Реджи топнул ногой по ковру:

— Гертруда, я требую!

— Только через мой труп.

— Господи, ну на кой он тебе понадобился? — осведомился Амброз с едва заметной грубостью, которая зачастую вылезает наружу при обращении старшего брата к младшему.

Реджи насторожился и стал похож на юного посла, которого попросили выдать государственную тайну.