Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы - [169]

Квимбо скрылся; тут я заметил лорда, закрывающего лицо руками.

— Что с вами, сэр? — спросил я его.

— Он громыхнул, как в литавры!

— А вы слышали то, что он кричал?

— Слышал? Да у меня голова раскалывается!

— Сегодня у вас неудача, сэр, большая неудача!

— Но, во всяком случае, мы теперь знаем, что имеем дело не с духом, а с живым человеком. А не угодно ли пари? — спросил он, поднимая с палубы какой-то предмет.

Это была дыня, фунтов на восемь.

— О чем?

— Что я надену ее на голову этому духу.

— Я не буду спорить.

— Почему?

— Вы можете проиграть.

— Я, вот увидите, встречу его вновь и надену ему эту дыню прямо на голову.

— Вы не сделаете этого! Вы ведь не захотите портить голову одному из моих друзей?

— Что вы говорите?!

— Да, он — мой верный слуга, кафр-басуто, сопровождавший меня по стране буров. К тому же он не способен стать разбойником.

— Но, Чарли, коим образом кафр из Южной Африки попал в компанию с восточноазиатскими разбойниками?

— Это мы узнаем от него. А теперь нам необходимо его найти.

— Нам нужен свет.

— Его мы найдем в каюте капитана. Кстати, мне кажется, нам стоит пойти и навестить нашу охрану.

Когда мы подошли, лейтенант спросил:

— Милорды, дух исчез?

— Нет, он еще здесь.

— Он не растворился в воздухе?

— Он и не растворится, поскольку это живой человек, несчастный человек, которого похитители женщин принуждали жить у них на судне.

После того, как, позаимствовав огня в капитанской каюте, мы спустились в трюм, то, кроме арестантов, никого не обнаружили. Мы отправились в балластовый отсек — там тоже никого не было, но я увидел, что балласт состоит из песка. Пока я обдумывал про себя это открытие, ко мне подошел Раффли:

— Чарли, вы знаете, кто ваш друг? Он призрак! Этот Квимбо, как вы его называете, исчез бесследно… Предлагаю пари!

— Нет, я не буду спорить. И, кроме всего, мне будет крайне неприятно брать у вас деньги, сэр Джон.

— И как же, хотел бы я знать, вы собираетесь выиграть?

— Я просто знаю, где он.

— Где же?

— Скажите, вы ничего не замечаете?

— Нет, песок ровный.

— Да, ровный, но справа; слева же, смотрите, — некое возвышение с отверстием. Кроме того, что вы видите в углу?

— Дыни.

— Правильно! Квимбо необходимо было есть и пить, и по ночам он выходил на палубу, чтобы запастись провизией. И для маскировки он выбрал образ духа.

Я позвал:

— Квимбо, выходи!

Никакого ответа.

— Квимбо, тебе ничего не сделают!

Вновь тишина. Прошло столько лет, возможно, Квимбо успел забыть мой голос…

— Это я, добрый дорогой Германия, с которым ты был у бура Ван хет Рура.

Квимбо, как правило, не различал национальной принадлежности человека и называл англичанина Англией, немца — Германией, а француза — Францией.

Но вот песок пришел в движение, и из глубин раздался голос, приглушенный толщей балласта:

— Дорогой добрый Германия, получивший коробку от красивого, доброго, мужественного Квимбо?

— Да.

— Mijn tijd, mijn tijd![126] Красивый, добрый, смелый Квимбо сейчас же выйдет из песка!

Его явление сопровождалось неимоверным количеством прыжков, криков, верчений на месте, лобызаний, так что в скором времени мне пришлось призвать Квимбо к благоразумию, поскольку я опасался, и скорее всего небезосновательно, оказаться задушенным.

— Квимбо, я тоже рад нашей встрече! Но я крайне изумлен, что вижу тебя здесь, на пиратском корабле!

— О, Квимбо не вор, он просто был в услужении у похитителей женщин. Квимбо был пойман пиратами и должен был чистить корабль и прислуживать капитану.

— Что ж, все это ты мне расскажешь наверху.

— Наверху? Но там солдаты! Они схватят доброго, мужественного Квимбо!

— Ты под моей защитой.

— Значит, Квимбо свободен?

— Да.

— И может идти в Басутоленд?

— Да.

— Или идти или ехать в Чилачап?

— А что это?

— Красивый город, где живет минхер Бонтвернер.

— А где находится этот город?

— На далеком-далеком прекрасном острове Сераю.

— Сераю? Сэр Джон, может быть, вам знакомо это название?

— Нет, — отвечал англичанин, почесывая затылок.

— И мне не знакомо… Впрочем, стойте! Сераю — это река.

— Да, Сераю — река, много воды, — подтвердил Квимбо.

— Вот именно, Сераю — река на острове Ява. А Чилачап — портовый город на южном побережье. Вы только подумайте, сэр Джон! Этот кафр успел побывать даже на Яве! Квимбо, ты непременно должен обо всем рассказать нам наверху.

— Не лучше ли будет пойти в отель? — спросил Раффли.

— Нет, возможно, мы получим какие-либо сведения о пиратах, и мне не хотелось бы уходить с корабля.

Когда мы проходили мимо связанных пиратов, капитан прошипел какое-то проклятие; относилось ли оно к Квимбо либо к тому, что мы его нашли, не знаю.

Войдя в каюту капитана, которую мы избрали как наиболее удобную, Квимбо сразу же попросил накормить его. Насытившись, он начал рассказывать — но как! Не делая пауз, смысловых и интонационных выделений, употребляя за пять минут столько выражений из родного языка да еще из голландского, сколько другой не вспомнил бы и за день. Несколько наших попыток заставить говорить его медленнее ни к чему не привели, поскольку Квимбо никак не мог понять, почему «добрые, дорогие господа» не понимают то, что он говорит.

Внезапно меня осенило:

— Послушай, мы действительно не понимаем, что ты говоришь. Лучше я буду задавать вопросы, а ты — отвечать на них.