Отогнав мрачные мысли, я быстро взбежала по лестнице. Найти комнату, где разыгралась трагедия, оказалось нетрудно. В тот день, когда обнаружили труп, шел проливной дождь, и пол, не застеленный ковром, был весь истоптан грязными ботинками. Интересно, а убийца накануне тоже оставил свои следы? Полиция, конечно, могла об этом умолчать… Однако, поразмыслив, я решила, что мое предположение маловероятно. В тот день стояла хорошая погода и было сухо.
Ничего интересного я в комнате не заметила. Она была почти квадратная, с двумя большими окнами, гладкими белыми стенами и дощатым полом. Я обшарила его весь, но не нашла ничего, кроме булавки. Похоже, талантливому начинающему детективу не суждено отыскать ключ к разгадке тайны…
Я принесла с собой блокнот и карандаш. Записывать было особо нечего, но все же я прилежно начертила план комнаты, дабы хоть как-то восполнить свое разочарование. Но когда я хотела положить карандаш обратно в сумочку, он выскользнул у меня из рук и покатился по полу.
Милл-Хауз был построен давным-давно, и половицы повело. Карандаш катился все быстрее и наконец докатился до окна. Под широким подоконником стоял низенький шкафчик. Он был закрыт, но мне вдруг пришло в голову, что если отворить дверцу, то карандаш закатится вовнутрь. Я так и сделала. Карандаш немедленно закатился и скромненько устроился в самом дальнем углу. Я достала его, отметив про себя, что, поскольку в комнате темно, а низ шкафчика расположен почти вровень с полом, извлекать карандаш приходится вслепую, на ощупь. Кроме карандаша, в шкафчике ничего не оказалось, но, будучи человеком основательным, я решила обследовать и второй шкафчик, стоявший у противоположного окна.
На первый взгляд он тоже вроде бы был пуст, однако я упорно обшаривала его дно дюйм за дюймом, и мое упорство было вознаграждено: я внезапно нащупала твердый картонный цилиндрик, заброшенный или случайно закатившийся в угол. Вытащив находку на свет божий, я сразу поняла, что это такое. Фотопленка фирмы «Кодак»! Вот так находка!
Я, конечно, понимала, что пленка вполне может принадлежать сэру Юстасу Педлеру и ее просто могли не найти, опорожняя шкафчик. Но мне в это не верилось. Слишком уж новый вид был у красной обертки. Да и запылилась она ровно настолько, насколько полагалось запылиться вещи, пролежи она в шкафчике два-три дня, то есть с момента убийства. Если бы она провалялась там дольше, слой пыли оказался бы намного толще.
Кто обронил пленку? Женщина или мужчина? Я вспомнила, что дамская сумочка выглядела нетронутой. Если бы она раскрылась, когда женщина боролась с убийцей, и пленка упала бы на пол, то за ней наверняка выпало бы и несколько монет… Положительно, женщина уронить фотопленку не могла.
Я вдруг подозрительно принюхалась. Неужели запах нафталина теперь преследует меня повсюду? Клянусь, пленка тоже пахнет нафталином. Я поднесла ее к самому носу. От нее исходил собственный, довольно сильный и специфический запах, однако, несмотря на это, я легко различила столь ненавистное мне «амбре». И вскоре поняла, в чем причина. К пленке прилипла нитка, от которой жутко воняло нафталином. Значит, моя находка некогда лежала в кармане мужчины, погибшего в подземке. Мог ли он выронить ее здесь? Маловероятно. Это не укладывалось в схему.
Нет, это был другой человек, «доктор». Он взял пленку вместе с запиской. И уронил ее здесь, когда боролся с женщиной.
Наконец-то найден ключ к разгадке тайны! Я проявлю пленку и решу, что делать дальше.
Окрыленная, я вышла из дома, вернула ключи миссис Джеймс и со всех ног помчалась на станцию. По пути в город я вынула записку и взглянула на нее еще раз. И вдруг цифры обрели новое значение… Что, если это дата? 17. 1. 22. 17 января 1922 года. Ну конечно! Как глупо, что я не подумала об этом раньше! Но в таком случае мне обязательно нужно узнать, где находится замок Килморден, – ведь сегодня четырнадцатое число. До семнадцатого всего три дня, слишком мало… положение практически безнадежное, потому что я понятия не имею, где искать проклятый замок!
Сдать фотопленку в тот день я не успела. Мне нужно было торопиться домой в Кенсингтон, чтобы не опоздать к обеду. Однако я подумала, что выяснить, правильные ли я сделала выводы, очень просто. Я поинтересовалась у мистера Флемминга, не обнаружили ли среди пожитков погибшего фотоаппарат. Мне было известно, что мистер Флемминг живо интересовался случившимся и знал мельчайшие подробности.
К моему удивлению и досаде, он ответил, что никакого фотоаппарата у мужчины не было. Вещи до-смотрели самым тщательным образом, надеясь наткнуться на какую-нибудь мелочь, которая позволила бы понять психологию погибшего. Но мистер Флемминг твердо помнил, что фотоаппарата полиция не обнаружила. Это несколько подрывало мою теорию. Если у мужчины не было фотоаппарата, то зачем он носил с собой фотопленку?
Рано утром я отправилась проявить мою драгоценную находку. Я так волновалась, что буквально бежала бегом всю дорогу по Риджент-стрит до большого магазина фирмы «Кодак». Зайдя, я протянула продавцу пленку и попросила сделать фотокарточки каждого кадра. Мужчина сложил горку из пленок, упакованных в желтые оловянные цилиндрики и предназначенных для съемок в тропиках, и взял мою добычу.
