Том 10. Дживс и Вустер - [33]

Я посмотрел вокруг, но птеродактилей поблизости не обнаружил. Несколько озадаченный, я вернулся было к своим размышлениям, но стон повторился. Приглядевшись, я увидел на одной из скамеек, разбросанных тут и там, неясную фигуру. Рядом с ней маячила вторая неясная фигура. Еще один столь же внимательный взгляд, и я все понял.

Неясные фигуры принадлежали: первая Гасси Финк-Ноттлу, вторая Дживсу. Что Гасси здесь делает и почему оглашает окрестности стонами, было выше моего понимания.

Может, он поет, подумал я. Но нет, ошибиться было невозможно, потому что, когда я подошел, он снова испустил стон. Более того, теперь я хорошо разглядел беднягу, вид у него был, точно его дубиной оглушили.

— Добрый вечер, сэр, — сказал Дживс— Мистер Финк-Ноттл не слишком хорошо себя чувствует.

Я, кстати, тоже не слишком хорошо себя чувствовал. Теперь Гасси начал издавать низкие булькающие звуки. Я не мог долее обманывать себя — должно быть, случилось что-то ужасное. Конечно, женитьба — шаг ответственный, и когда понимаешь, что пути назад нет, можно немного взгрустнуть, но мне еще не случалось видеть, чтобы сразу же после помолвки жених так запаниковал.

Гасси поднял голову и посмотрел на меня. Взгляд у него был мутный. Он схватился за голову.

— Прощай, Берти, — сказал он и встал со скамьи. Мне показалось, он оговорился.

— Ты хочешь сказать: «Привет, Берти!»?

— Нет, не хочу. Я говорю: прощай, Берти. Я ухожу.

— Куда?

— В огород. Топиться.

— Что за глупые шутки!

— Я не шучу… Дживс, я ведь не шучу?

— Возможно, вы хотите совершить немного опрометчивый поступок, сэр.

— Опрометчивый?

— Да, сэр.

— Считаете, мне не стоит топиться?

— Я бы не советовал, сэр.

— Хорошо, Дживс. Как скажете. Миссис Траверс, наверное, огорчится, если в пруду будет плавать распухшее тело.

— Да, сэр.

— Она была так добра ко мне.

— Да, сэр.

— И вы, Дживс, были так добры ко мне.

— Благодарю вас, сэр.

— И ты, Берти, был так добр ко мне. Очень добр. Все были очень добры ко мне. Очень, очень добры. По-настоящему добры. Мне не на что пожаловаться. Хорошо, не пойду топиться. Пойду погуляю.

Вытаращив глаза, я смотрел, как он неверной походкой движется прочь и исчезает во тьме.

— Дживс, — взволнованно сказал, точнее, проблеял я, как ягненок, который хочет привлечь к себе внимание родительницы, — ради Бога, что все это значит?

— Мистер Финк-Ноттл немного не в себе, сэр. Ему пришлось испытать тяжелое нервное потрясение.

Я второпях стал припоминать, что произошло сегодня вечером.

— Я оставил их здесь вдвоем с мисс Бассет.

— Да, сэр.

— Предварительно подготовил ее к разговору.

— Да, сэр.

— Гасси точно знал, что ему следует делать. Я с ним основательно все отрепетировал.

— Да, сэр. Мистер Финк-Ноттл информировал меня об этом.

— Но в таком случае…

— С сожалением должен констатировать, сэр, что произошла небольшая заминка.

— В смысле, все пошло прахом?

— Да, сэр.

Я ничего не понимал. В голове у меня помутилось.

— Но как оно могло пойти прахом? Ведь мисс Бассет его любит.

— Вот как, сэр?

— Она сама мне об этом сказала. Ему надо было только сделать ей предложение.

— Да, сэр.

— Он его не сделал?

— Нет, сэр.

— Тогда о чем же, черт побери, он с ней говорил?

— О тритонах, сэр.

— О тритонах?

— Да, сэр.

— О тритонах?!

— Да, сэр.

— Почему вдруг его потянуло на тритонов?

— Он не хотел говорить о тритонах, сэр. Как я понял из объяснений мистера Финк-Ноттла, он был весьма далек от мысли начинать о них разговор.

Честно сказать, я никак не мог врубиться в суть.

— Нельзя же силой заставить человека говорить о тритонах.

— К несчастью, мистер Финк-Ноттл стал жертвой внезапного нервного срыва, сэр. Оставшись наедине с юной леди, он, по его признанию, утратил контроль над своим душевным состоянием. В подобных обстоятельствах джентльмены довольно часто действуют наобум и начинают говорить на первую попавшуюся тему. В рассматриваемом нами случае такой темой оказались тритоны, уход за ними и их лечение в случае болезни.

Пелена спала с моих глаз. Я все понял. Со мной тоже в чрезвычайных обстоятельствах случалось нечто подобное. Помню, однажды я никак не давал дантисту, вооруженному бором, начать сверлить мне пятый нижний зуб — минут десять подряд рассказывал ему анекдот о шотландце, ирландце и еврее. Причем я совершенно этого не желал. Как только он подступался ко мне, я кричал: «Тьфу! Проклятие! Ой-ёй-ёй!» Когда сдают нервы, несешь что попало.

Я легко мог представить себя на месте Гасси. Вся сцена будто стояла у меня перед глазами. Вот они с Бассет вдвоем в саду. Сумерки. Тишина. Он по моему совету отливает ей пулю о закатах, сказочных принцессах и тому подобных материях. Потом подходит момент, когда он произносит реплику: «Мадлен, я должен вам что-то сказать…» Она опускает глаза и лепечет: «Да?»

Тут он, вероятно, уточняет: «…что-то очень важное». Можно предположить, она в ответ произносит: «Правда?» или «Неужели?», или глубоко, со всхлипом вздыхает. Их глаза встречаются, как тогда у меня с дантистом, и внезапно Гасси ощущает спазм под ложечкой, в глазах у него темнеет, и он слышит свой собственный голос, несущий несусветную чушь о тритонах. Да, психологическая сторона явления мне понятна.