Том 1 - [82]

— И пашет? — удивленно спросил Кондрат, привстав.

— И пашет.

— Порядок! — воскликнул Кондрат. И снова размечтался, но совсем-совсем в другом тоне: — Сижу, скажем, я вот в этой самой будке. Я, Кондрат. Передо мной рычаги такие. А я читаю «Войну и мир» Льва Николаевича и жму на них, на рычаги. Жму! Ни тебе дождь, ни тебе жара — трактор пашет и косит и… муку мелет… С одной стороны — вальцовую выдает, с другой — простого размола, а позади отруби высыпает. Три сорта!

— Шутишь, Кондрат, а зря. Будка будет не такой. Ветер не будет выть в щели, и левый угол не будет протекать. А будет будка-горенка, с линолеумом на полу.

И пёред тобой — не «рычаги» какие-то, а радиопередатчик. Он будет посылать сигналы радиосистеме в кабину трактора. И все! Ты будешь управлять не одним трактором, а несколькими. Это не мечта. Есть такое учреждение, называется «Крас-пром-автоматика». Там уже изобрели и гидравлическую систему, и электрическую, и радиосистему для управления трактором по радио. Уже все испытывали.

— И пыль не буду глотать по полведра в день?

— Не будешь, Кондрат, глотать пыль по полведра в день… Но… не годишься ты для этого… пока.

— Как это «пока»? — спросил Кондрат.

Алеша помнит, что эти слова Кондрат произнес и настороженно и в то же время угрюмо, с ноткой обиды. Тогда Алеша не нашел ничего сказать, кроме книжных фраз:

— Учиться надо. Будущий тракторист должен быть образованным человеком.

— Рад стараться! — рявкнул Кондрат. И нельзя было понять, шутит он или от души воскликнул. Но неожиданно он хитренько улыбнулся и сказал:

— Кондрат-то будет пахать по радио. Будет. А ты вот, как кончишь институт, удерешь. «Прощай, мать моя — кабина! Поклон тебе, будка-ветродуйка! Алеша, инженер-механизатор, приказал кланяться». Так скажешь. А может, забежишь на собственном автомобильчике и продекламируешь перед той самой будкой: «Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет!» А Кондрат будет так же в бригаде Туманова.

И Алеша тогда спросил:

— Кондрат! Ты правду сказал — не уйдешь из бригады?

— Железно!

— Тогда давай руку.

— На!

— Вот тебе мое слово, Кондрат: не уйду я от тракторов, пока не буду управлять по радио. Мы будем управлять.

— Давай, Алеша. Делай! Кондрат за тобой — в огонь и в воду, в пыль и в грязь.

Этот разговор произошел не очень-то давно, месяца два назад. Тогда, на следующий день, Кондрат возил комбайн на уборке, Алеша был в будке и занимался, готовясь к сессии. Подъехала «Победа». Из нее вышли агроном и председатель колхоза. Они подошли к дверце будки, спросили, на каком участке Туманов, и уехали. За всю неделю это первые люди с «большой земли». Они ни о чем не поговорили с Алешей, ни о чем не спросили русоволосого плотного паренька. И так всегда: почти никакого контроля, но и никакого внимания. Вечером на пересмене Кондрат узнал, что были здесь люди, которые отвечают перед народом за хлеб и землю, но не подошли к трактору, не удостоили вниманием Алешу, его друга и будущего инженера-механика. Кондрат ударил картузом о землю, несмотря на ясную и теплую погоду, и выпалил:

— Где же у них совесть, едрена мышь?!

Вот что вспомнил Алеша в кабине трактора.

…Сентябрьские ночи длинные. Борозда тоже длинная. Пролегла она через всю ночь. Алеша не отнимает ладони от рукоятки и вспоминает. И много думает. И мечтает. Он даже видит будущее, этот милый чумазый парень. А Кондрат теперь спит. Он лежит всегда навзничь, раскинув руки, по-богатырски.

Но вот занялась заря. На востоке сначала появилась легкая пленка над горизонтом, и там же звезды стали проваливаться в небо, удаляясь и растаивая, как снежинки первозимья. Свет фар смешался с рассветом, и все стало неясно — и вблизи и вдали. В такие часы надо быть очень осторожным и внимательным: при плохой видимости недолго и огрех сделать и в яр завалиться (было такое с Алешей на первых порах). Чем темнее ночь, тем лучше работать «под фары». С рассветом же нужен глаз да глаз. А спать хочется.

Как хочется спать!.. Трактор урчит и урчит где-то уже под Алешей и чуть позади. Повизгивает все тот же ленивец-«работяга» под погромыхивание гусениц, ритмично рокочет выхлопная — «мадам». Хочется спать: борозда уже почти не ползет под трактор — она то вздрагивает, то, кажется, уходит в сторону. Алеша останавливает трактор, выскакивает из кабины, раздевается до пояса и в сентябрьском предутреннем холоде делает гимнастику. Так лучше всего отогнать сон. И снова пашет, уже с выключенными фарами.

Сбоку трактора, откуда ни возьмись, сел на задние лапки заяц и спокойно умывается, косой, не обращая внимания на машину. Он привык к ней, она его не беспокоит. Даже волк иной раз проходит около трактора, не проявляя никаких признаков беспокойства. Звери считают трактор самым мирным, хотя и могучим существом.

Солнце взошло по-осеннему холодное и желтое. Не поют жаворонки — их уже нет. Не слышно и не видно людей в степи. И вдруг запел бархатный баритон: «Ой, ты, степь, ты, степь! Степь широкая…» То Кондрат отметил начало нового дня.

Агрономы

Новый человек — редкий гость в тракторном отряде. Любого приезжего трактористы видят слету и с одного взгляда решают, получится ли польза от этого человека или он зря приехал. Потом, конечно, несколько дней будут обсуждать посетителя: какой у него плащ, как он говорит, как ходит. Всего по косточкам разберут.