Том 1. Стихотворения, 1828-1831 - [24]

Пускай на ней блаженства я не знаю,

По крайней мере я люблю!

«Пусть я кого-нибудь люблю…» >*

Пусть я кого-нибудь люблю:

Любовь не красит жизнь мою.

Она, как чумное пятно

На сердце, жжет, хотя темно;

Враждебной силою гоним,

Я тем живу, что смерть другим:

Живу — как неба властелин —

В прекрасном мире — но один.

К другу («Забудь опять свои надежды…») >*

Забудь опять

Свои надежды;

Об них вздыхать

Судьба невежды;

Она дитя —

Не верь на слово;

Она шутя

Полюбит снова;

Всё, что блестит,

Ее пленяет;

Всё, что грустит,

Ее пугает;

Так облачко

По небу мчится

Светло, легко;

Оно глядится

В волнах морских

Поочередно;

Но чужд для них

Прошлец свободный;

Он образ свой

Во всех встречает,

Хоть их порой

Не замечает.

«Пора уснуть последним сном…» >*

Пора уснуть последним сном,

Довольно в мире пожил я;

Обманут жизнью был во всем

И ненавидя и любя.

Из Паткуля >*

Напрасна врагов ядовитая злоба,

Рассудят нас бог и преданья людей;

Хоть розны судьбою, мы боремся оба

За счастье и славу отчизны своей.

Пускай я погибну… близ сумрака гроба

Не ведая страха, не зная цепей.

Мой дух возлетает всё выше и выше

И вьется, как дым над железною крышей!

Портрет >*

Взгляни на этот лик; искусством он

Небрежно на холсте изображен,

Как отголосок мысли неземной,

Не вовсе мертвый, не совсем живой;

Холодный взор не видит, но глядит

И всякого, не нравясь, удивит;

В устах нет слов, но быть они должны:

Для слов уста такие рождены;

Смотри: лицо как будто отошло

От полотна, — и бледное чело

Лишь потому не страшно для очей,

Что нам известно: не гроза страстей

Ему дала болезненный тот цвет,

И что в груди сей чувств и сердца нет.

О боже, сколько я видал людей,

Ничтожных — пред картиною моей,

Душа которых менее жила,

Чем обещает вид сего чела.

«Настанет день — и миром осужденный…» >*

Настанет день — и миром осужденный,

Чужой в родном краю,

На месте казни — гордый хоть презренный —

Я кончу жизнь мою;

Виновный пред людьми, не пред тобою,

Я твердо жду тот час;

Что смерть? — лишь ты не изменись душою —

Смерть не разрознит нас.

Иная есть страна, где предрассудки

Любви не охладят,

Где не отнимет счастия из шутки,

Как здесь, у брата брат.

Когда же весть кровавая примчится

О гибели моей,

И как победе станут веселиться

Толпы других людей;

Тогда… молю! — единою слезою

Почти холодный прах

Того, кто часто с скрытною тоскою

Искал в твоих очах

Блаженства юных лет и сожаленья;

Кто пред тобой открыл

Таинственную душу и мученья,

Которых жертвой был.

Но если, если над моим позором

Смеяться станешь ты

И возмутишь неправедным укором

И речью клеветы

Обиженную тень, — не жди пощады;

Как червь, к душе твоей

Я прилеплюсь, и каждый миг отрады

Несносен будет ей,

И будешь помнить прежнюю беспечность,

Не зная воскресить,

И будет жизнь тебе долга, как вечность,

А всё не будешь жить.

К Д. >*

Будь со мною, как прежде бывала;

О, скажи мне хоть слово одно,

Чтоб душа в этом слове сыскала,

Что хотелось ей слышать давно;

Если искра надежды хранится

В моем сердце — она оживет;

Если может слеза появиться

В очах — то она упадет.

Есть слова — объяснить не могу я,

Отчего у них власть надо мной;

Их услышав, опять оживу я,

Но от них не воскреснет другой;

О, поверь мне, холодное слово

Уста оскверняет твои,

Как листки у цветка молодого

Ядовитое жало змеи!

Песня («Желтый лист о стебель бьется…») >*

Желтый лист о стебель бьется

Перед бурей:

Сердце бедное трепещет

Пред несчастьем.

Что за важность, если ветер

Мой листок одинокой

Унесет далеко, далеко;

Пожалеет ли об нем

Ветка сирая;

Зачем грустить мо́лодцу,

Если рок судил ему

Угаснуть в краю чужом?

Пожалеет ли об нем

Красна девица?

К Нэере >*

Скажи, для чего перед нами

Ты в кудри вплетаешь цветы?

Себя ли украсишь ты розой

Прелестной, минутной как ты?

Зачем приводить нам на память,

Что могут ланиты твои

Увянуть; что взор твой забудет

Восторги надежд и любви?

Дивлюсь я тебе: равнодушно,

Беспечно ты смотришь вперед;

Смеешься над временем, будто

Нэеру оно обойдет.

Ужель ты безумным весельем

Прогнать только хочешь порой

Грядущего тени? ужели

Чужда ты веселью душой?

Пять лет протекут: ни лобзаньем,

Ни сладкой улыбкою глаз

К себе на душистое ложе

Опять не заманишь ты нас.

О, лучше умри поскорее,

Чтоб юный красавец сказал:

«Кто был этой девы милее?

Кто раньше ее умирал?»

Отрывок («Три ночи я провел без сна — в тоске…») >*

Три ночи я провел без сна — в тоске,

В молитве, на коленах — степь и небо

Мне были храмом, алтарем курган;

И если б кости, скрытые под ним,

Пробуждены могли быть человеком,

То обожженные моей слезой,

Проникнувшей сквозь землю, мертвецы

Вскочили б, загремев одеждой бранной!

О боже! как? — одна, одна слеза

Была плодом ужасных трех ночей?

Нет, эта адская слеза, конечно,

Последняя, не то три ночи б я

Ее не дожидался. Кровь собратий,

Кровь стариков, растоптанных детей

Отяготела на душе моей,

И приступила к сердцу, и насильно

Заставила его расторгнуть узы

Свои, и в мщенье обратила всё,

Что в нем похоже было на любовь;

Свой замысел пускай я не свершу,

Но он велик — и этого довольно;

Мой час настал — час славы, иль стыда;

Бессмертен, иль забыт я навсегда.

Я вопрошал природу, и она

Меня в свои объятья приняла,

В лесу холодном в грозный час метели

Я сладость пил с ее волшебных уст,

Но для моих желаний мир был пуст,

Они себе предмета в нем не зрели;

На звезды устремлял я часто взор