Том 1. Русская литература - [8]

Сразу же после того, как свершилась Октябрьская революция, газеты опубликовали написанные Луначарским обращения «К учащим» и «К учащимся», в которых он от имени Советского правительства призывал всех честных носителей знания встать на сторону народа в начатой им великой борьбе за обновление всего мира. Этот призыв, прозвучавший и в статье «В трудный час», Луначарский затем повторял много раз, решительно осуждая «саботаж пролетарско-солдатской победы интеллигенцией, даже самой левой».

Поддерживаемый первоначально немногочисленными представителями разных поколений русской и зарубежной интеллигенции, проявившими достаточную социальную зоркость и сразу вставшими на сторону Октября, Луначарский упорно и настойчиво прокладывает большевистской правде путь к «уму и сердцу» носителей знания, столь необходимого народу, помогает им «овладеть… всем громадным содержанием революции». Он обращается ко всей интеллигенции и к отдельным ее представителям, вступает в открытую полемику с В. Короленко, спорит с М. Горьким, в первые месяцы после Октября преувеличивавшим значение отдельных промахов, ошибок, неудач пролетарской революции. Отвечая на «открытое письмо» В. Короленко, в котором большевики обвинялись в «фанатизме», он защищает не только революцию и революционеров от несправедливых обвинений, но и ведет борьбу за самого Короленко против его собственных предрассудков, а также против демагогов, пытавшихся воспользоваться ошибками крупного писателя. С великой гордостью активного участника мировых событий, познавшего и горечь их и их славу, он говорит: «Как ни много шлаков и ошибок в том, что мы сделали, — мы горды нашей ролью в истории и без страха отдаем себя на суд потомства, не имея ни тени сомненья в его приговоре».

Работа по привлечению старой интеллигенции на сторону Советской власти, которую Луначарский, по указанию и под непосредственным руководством В. И. Ленина, выполнял в тесном контакте с М. Горьким, была колоссальной. Но ею далеко не исчерпывается деятельность его в первые годы революции.

В истории нашей революции имя Луначарского навсегда связано со строительством новой, социалистической культуры.

Путь развития советской культуры был нелегким и непростым. Ее творцам приходилось мучительно искать правильные решения. Выйти на верную дорогу многим из них помог Луначарский.

И поистине неоценимую роль сыграл он в воспитании молодых кадров советской интеллигенции.

Луначарский занимался повседневно «делом введения пролетариата во владение всей человеческой культурой». Он вводил массы «в мир музыки», где царили Бетховен, Мусоргский, Чайковский, набрасывал мастерски «литературные силуэты» Пушкина, Лермонтова, Герцена, Некрасова, Достоевского, Толстого, Чехова, Короленко, Горького, воскрешал могучие образы классиков реалистического театра — Шекспира, Островского, Грибоедова, волшебников кисти — Рубенса, Рембрандта, Сурикова-Ленинское учение о двух культурах в каждой национальной культуре, высказывания Маркса, Энгельса, Ленина об отдельных явлениях искусства, ленинские статьи о Толстом, знаменитое положение о необходимости открыть для народа все духовные ценности прошлого, сформулированное в программе, принятой VIII съездом нашей партии, — вот тот компас, по которому Луначарский вел своих слушателей через сложный лабиринт завоеваний многовековой человеческой культуры.

Среди богатств, созданных Луначарским после Октября, его произведения о писателях, композиторах, художниках, артистах, литературных критиках всех времен и континентов представляют особую ценность. В условиях становления нового мира многие из этих выступлений были равносильны второму открытию, новому рождению великих деятелей культуры прошлого, включению их в жизнь революционного народа.

Исключительно высоко оценивая познавательное значение величайших памятников культурного прошлого, Луначарский в то же время не забывал о громадной роли, которую они могут сыграть в нравственном воспитании нового человека, в нашей борьбе с пережитками старины, предрассудками в сознании строителей нового мира. Хрестоматийными стали его оценки значения грибоедовских, гоголевских, щедринских, чеховских образов. Он неоднократно говорил о том, какую огромную роль могут сыграть произведения Чернышевского в создании социалистической этики и эстетики. И, конечно же, в произведениях классиков он видел «нормы и образцы для нашего собственного творчества…».

Колоссальная эрудиция позволяла Луначарскому рисовать картины развития культуры на протяжении веков, четко определять и выражать специфические особенности ее на разных исторических этапах. В 20-х годах он почти параллельно читает обстоятельные синтетические курсы лекций по истории русской и западноевропейской литератур, мирового театра, пишет статьи о выдающихся музыкантах, художниках, актерах, литературных критиках прошлого и современности, задумывает книгу «Культура Древней Греции».

Равным образом он достигает успеха и тогда, когда крупными мазками набрасывает картины художественного развития человечества, и тогда, когда на основе кропотливого исследования фактов дает решение конкретных вопросов развития искусства. Иногда он как бы принимает и популяризирует уже установившийся взгляд на то или иное явление культуры. Но, популяризируя, он умеет по-своему изложить такой взгляд, придать ему объемность, многоцветность, многокрасочность. Таковы его статьи о Сервантесе, Шекспире, Свифте, Грибоедове. Другие его выступления составляют новые вехи в изучении сложнейших явлений мирового литературного процесса. Так расцениваются, например, советской наукой знаменитая речь «Достоевский как художник и мыслитель», произнесенная Луначарским в 1921 году, целые циклы его статей и речей о Гёте, Анатоле Франсе, Горьком, Маяковском. Его «История западноевропейской литературы в ее важнейших моментах» не только противостояла бытовавшим тогда в науке формалистским, компаративистским, культурно-историческим концепциям. Переадресовывая самому Луначарскому его же слова, сказанные по другому поводу, можно охарактеризовать эту его книгу как попытку с помощью марксистской мысли овладеть зарубежной литературой в целом.