Том 1. Рассказы, 1860-1874. Очерки, легенды, пародии - [42]

23 ноября 1850 года,

и он бросил карты

7 декабря 1850 года.

Под снегом, бездыханный и окоченевший, с пулей в сердце и пистолетом в руке, такой же спокойный, как при жизни, лежал тот, кто был и самым сильным, и самым слабым среди изгнанников Покер-Флета.

Перевод Н. Дарузес

МИГГЛС

Нас было восемь человек, вместе с кучером. Последние шесть миль — считая с той минуты, как подскакиванье дилижанса на рытвинах все ухудшающейся дороги погубило очередную стихотворную цитату судьи, — никто из нас не проронил ни слова. Рослый человек, сидевший рядом с судьей, заснул, продев руку в раскачивающийся ремень и поникнув на нее головой; вся его обмякшая фигура приняла совершенно беспомощный вид, точно он повесился и веревку перерезали, когда было уже поздно. Француженка на заднем сиденье тоже дремала, но даже в полусне умудрялась сохранять изящество позы и, держа у лба носовой платок, прикрывала им лицо. Дама из Вирджиния-Сити, штат Невада, которая ехала с мужем, давно уже перестала быть сама собой, превратившись в охапку лент, вуалек, шалей и мехов. Кроме грохота колес да стука дождевых капель по крыше, ничего не было слышно. Но вот дилижанс остановился, и до нас донеслись глухие звуки голосов. Наш кучер вел оживленный разговор с кем-то, кто стоял на дороге, — разговор, из которого сквозь шум бури до нас долетали такие обрывки: «мост снесло», «вода поднялась на двадцать футов», «проезда нет». Потом все стихло, и неизвестный прокричал нам свое последнее заклятие:

— Мигглс! Попытайте там!

Когда дилижанс медленно завернул, у нас перед глазами промелькнули передние лошади упряжки и всадник, сейчас же скрывшийся за дождевой завесой. И вот мы поехали к Мигглсу.

Но кто этот Мигглс и где он живет? Наш авторитет — судья — не мог припомнить такого человека, а он знал эти места вдоль и поперек. Пассажир из Невады решил, что Мигглс содержит гостиницу. Словом, нам было известно только одно: разлив преградил путь вверх и вниз по дороге, и Мигглс — сейчас наше единственное прибежище. Еще десять минут барахтанья в лужах извилистого узкого проселка, по которому дилижанс еле двигался, — и мы остановились у задвинутой на засов калитки в каменной ограде или стене футов восьми вышиной. Теперь уже не приходилось сомневаться, что Мигглс здесь и проживает и что никакой гостиницы этот Мигглс не содержит.

Кучер спрыгнул с козел и толкнул калитку. Она была заперта крепко-накрепко.

— Мигглс! Эй, Мигглс!

Молчание.

— Ми-и-гглс! Эй ты, Мигглс! — продолжал кучер с возрастающей яростью.

— Мигглси! — воззвал и курьер. — Мигги! Мигг!

Но бесчувственный Мигглс по-прежнему не подавал голоса. Судья, ухитрившийся наконец опустить окно дилижанса, высунул голову наружу и разразился целым градом вопросов. Если бы на эти вопросы были даны ясные ответы, они, без сомнения, помогли бы разгадать тайну; однако кучер оставил их без внимания, сказав только, что если мы не хотим просидеть в дилижансе всю ночь, то надо вылезать и вместе с ним кликать Мигглса.

Мы вылезли и принялись взывать к Мигглсу, сначала хором, потом поодиночке. Когда возгласы наши смолкли, ирландец, ехавший на империале, крикнул: «Мейгелс!» — и все мы рассмеялись. Но кучер зашикал на нас.

Мы прислушались. К нашему величайшему изумлению, голоса, выкрикивавшие хором «Мигглс» и даже заключительное, сверхпрограммное «Мейгелс», повторились где-то за оградой.

— Поразительное эхо! — сказал судья.

— Поразительный прохвост, черт его побери! — рявкнул кучер. — Ну-ка, выходи, Мигглс, покажись! Чего струсил, Мигглс! — продолжал Юба Билл, приплясывая на месте от ярости.

— Мигглс! — отозвался все тот же голос из-за ограды. — Эй, Мигглс!

— Послушайте, почтеннейший! Мистер Мигейл! — крикнул судья, по мере сил сглаживая шероховатость этого имени. — Неужели вы способны отказать в гостеприимстве беззащитным женщинам, которые остались без крова в эту суровую ночь? Право же, дорогой сэр… — Но голос его потонул в криках «Мигглс, Мигглс!», завершившихся взрывом хохота.

Юба Билл решил действовать. Подняв с дороги тяжелый камень, он сбил калитку с петель и вместе с курьером прошел за ограду. Мы последовали за ними. Кругом было пусто. В сгущавшейся тьме мы разобрали, что находимся в саду, — нас обдало брызгами с залитых дождем розовых кустов перед длинной, несуразного вида деревянной постройкой.

— А вы знаете этого Мигглса? — спросил судья у Юбы Билла.

— Не знаю и знать не желаю, — отрезал Билл, считавший, что нелюбезный Мигглс наносит в его лице оскорбление компании дилижансов «Пионер».

— Однако, уважаемый… — запротестовал судья, вспомнив о наглухо запертой калитке.

— Послушайте-ка, сударь, — язвительнейшим тоном сказал Юба Билл, — может, вы вернетесь в дилижанс и посидите там, пока вас не отрекомендуют хозяину? А я войду. — И он распахнул дверь дома.

Длинная комната, освещенная из дальнего угла догорающими в широком очаге головешками; какие-то странные обои на стенах, причудливый узор их, мелькнувший в неверных отблесках огня; одинокая фигура в кресле у очага. Все это мы увидели, столпившись в дверях позади кучера и курьера.

— Здрасте! Это вы и будете Мигглс? — обратился Юба Билл к единственному обитателю комнаты.