Том 1. Рассказы, 1860-1874. Очерки, легенды, пародии - [14]

Очень характерным образом позиция Гарта проявляется в его юморе, неотъемлемом и весьма замечательном элементе всего его творчества.

Английский писатель Г. К. Честертон, высоко ценивший творчество Гарта, однажды написал, что Брет Гарт — «настоящий американец и настоящий юморист, но не американский юморист». Поясняя свою формулу, Честертон добавляет, что американский юмор прежде всего насмешлив, а юмор Гарта «анализирующий и сочувственный». Замечание Честертона справедливо не полностью, но основания для него имеются. Это легко установить, сравнив юмористические мотивы у Гарта с господствующей американской юмористикой 60—70-х годов XIX века, скажем, с рассказами молодого Твена.

Брет Гарт — законный представитель американской юмористической школы. Рецензируя в «Оверленде» книгу Твена «Простаки за границей», являвшуюся чем-то вроде манифеста американской юмористики 60-х годов, он расхвалил и поддержал ее. В ряде пародийно-юмористических мотивов он непосредственно примыкает к традиции американского юмора. Он широко черпает из того же источника в построении характера. Образ Юбы Билла, одного из наиболее замечательных героев в калифорнийской галерее Гарта, мог быть создан лишь художником, органически воспринявшим народную традицию американского юмора. Поражающая и неудержимо притягивающая читателя, невозмутимая, несколько мрачноватая манера Юбы Билла — традиционная маска рассказчика-юмориста в американском фольклоре. Брет Гарт мог смеяться вместе со старателями.

Однако были вещи, над которыми могли смеяться старатели и смеялся молодой Твен, но Брет Гарт смеяться не мог. Ему чужда столь важная для понимания ранней юмористики Твена характерно американская традиция «жестокого юмора». Юмор Гарта всегда психологичен и гуманен; изображая столь распространенную забаву старателей, как «практическая шутка», он неизменно воспринимает ее с точки зрения жертвы; он неспособен увидеть «забавную» сторону страдания или убийства.

«Я раскроил ему череп и похоронил за свой счет» — такова известная концовка одного из самых веселых рассказов молодого Твена, двухмерного по построению, основанного на комической ситуации. Изображая в «Компаньоне Теннесси» суд Линча, Гарт теряет ироническую усмешку и говорит: «Жалкое и безумное деяние…»

Брет Гарт был, конечно, американским юмористом, но с характерной уже упомянутой хронологической поправкой: в 60-х годах он был собратом Твена 80-х годов, то есть Твена, автора проникнутых сочувственным вниманием к человеку «Приключений Гекльберри Финна»,

6

Рассказы в «Оверленде» утвердили славу Гарта. Они перепечатывались в газетах и журналах по всей стране. В 1870 году рассказы вышли отдельной книгой в Бостоне, в известном американском издательстве «Филдс и Осгуд». Слава понеслась в Европу. Диккенс, кумир Гарта с юных лет, прочитавший первые два рассказа в «Оверленде», послал Гарту личное письмо с просьбой посетить его в Англии и принять участие в издаваемом им журнале «Круглый год». Это была высокая честь, но ранее письма пришло известие о скоропостижной кончине Диккенса, и Брет Гарт откликнулся на смерть учителя известным стихотворением «Диккенс на прииске». Вслед за английскими изданиями старательские рассказы Гарта появились в немецких, французских и русских переводах. Фрейлиграт в Германии перевел старательские баллады Гарта. Все сходились на том, что на американском литературном горизонте взошла звезда первой величины.

Получив лестные и выгодные предложения от журнальных редакций и издательств, Брет Гарт решил покинуть Сан-Франциско и в начале 1871 года уехал с семьей на Восток, к центрам американской общественной жизни и культуры.

Первые два года в Бостоне и в Нью-Йорке были благоприятным временем для Гарта. Престарелые классики американской словесности Эмерсон, Лонгфелло, Уитьер, Холмс ласково приняли его. Он возобновил старинную дружбу с Марком Твеном, обосновавшимся близ Бостона и уже завоевавшим прочный литературный успех. Он близко сошелся также с Гоуэллсом, редактором «Атлантик Монсли», наиболее солидного американского литературно-художественного ежемесячника, и издатели «Атлантик Монсли» заключили с Гартом годичный контракт на самых выгодных условиях. Однако Гарту не удалось закрепить успех, и последующие пять лет принадлежат к самым тяжким в его жизни.

Началось с того, что рассказы, написанные Гартом для «Атлантик Монсли», — хотя среди них были такие бесспорно сильные вещи, как «Случай из жизни мистера Джона Окхерста» и «Как Санта Клаус пришел в Симпсон-Бар», — были встречены критикой значительно холоднее, чем рассказы в «Оверленде», и «Атлантик» не возобновил контракта с писателем.

Тогда Брет Гарт обратился к «лекциям», разъездным выступлениям, которые со времени знаменитых публичных чтений Диккенса в США сделались источником подсобного дохода для американских литераторов.

Брет Гарт был известен как блестящий, остроумный собеседник, но притом не имел ни ораторских, ни актерских данных и чуждался публичных выступлений. Выбора, однако, не было, его преследовали кредиторы; на первой же лекции за кулисами сидел судебный пристав с исполнительным листом. В течение трех лет Брет Гарт разъезжал по восточным и среднезападным штатам, рассказывая провинциальным слушателям о калифорнийских золотоискателях. Он побывал также в южных штатах и в Канаде. Его письма этих лет полны жалоб на опаздывающие поезда, дурные гостиницы, отсутствие контакта с аудиторией. Его терзает безденежье и тревога за семью (у Гарта к тому времени было четверо детей). «Вообрази себе бесконечно расстроенного, взбешенного, полубольного человека, злобно ощерившегося из-за пюпитра на своих слушателей и клянущего их в душе», — пишет Брет Гарт жене