Том 1. Обыкновенная история - [5]

Раскрывая общественно-исторический смысл своего романа, сам Гончаров указывал, что «в борьбе дяди с племянником отразилась и тогдашняя только что начинавшаяся ломка старых понятий и нравов – сентиментальности, карикатурного преувеличения чувств дружбы и любви, поэзия праздности, семейная и домашняя ложь напускных, в сущности небывалых чувств… пустая трата времени…»

В образе и судьбе Адуева-племянника Гончаров, по его словам, стремился воплотить «всю праздную, мечтательную, аффектационную сторону старых нравов». По словам Белинского, Александр Адуев, происходя по прямой линии от пушкинского Ленского, «был трижды романтиком – по натуре, по воспитанию и по обстоятельствам жизни». Петербургская жизнь беспощадно разбивает романтические иллюзии Александра Адуева, воспитанного в тепличной обстановке крепостной помещичьей усадьбы. Вместе с тем Гончаров показывает, что псевдоромантические настроения Адуева скрывали под собой эгоизм, самолюбование и неприспособленность к жизни. Не случайно Адуев из романтика превращается в трезвого и практического карьериста-чиновника и дельца с ограниченными интересами и мещанским, филистерским пониманием жизни.

Образ Адуева-старшего сложился в творческом воображении Гончарова под впечатлением его встреч и знакомств в бюрократическом и коммерческом мире столицы. Среди близких знакомых писателя в годы службы в Петербурге были, например, видный чиновник министерства государственных имуществ А. П. Заблоцкий-Десятовский, автор ряда статей по экономическим вопросам, которые решались им в буржуазно-либеральном духе; крупный чиновник министерства финансов Солоницын, сторонник буржуазного прогресса. Видные бюрократы, связанные с промышленно-финансовыми кругами столицы, они в то же время являлись участниками кружка Майковых, интересовались литературой, искусством. Петр Иванович Адуев во многом напоминает их. Он видный чиновник, заводчик-предприниматель, что было для того времени, по свидетельству Гончарова, смелой новизной и нарушением привычных дворянских традиций. Вместе с тем писатель стремится представить его культурным и образованным человеком.

Развенчивая под несомненным влиянием Белинского реакционно-романтическое понимание жизни, Гончаров критически отнесся и к буржуазному делячеству, к голому практицизму, хотя образ дядюшки ему несомненно импонировал: он внес в этот образ идеализирующие его черты.

Как отмечает Белинский, дядюшка «эгоист, холоден по натуре, не способен к великодушным движениям». И в сущности в жизни самого дядюшки немало застойного. Рутина бюрократической службы, поездки на завод, карточная игра с влиятельными партнерами – вот, собственно говоря, и все, чем живет Петр Иванович Адуев. Читатель не очень верит тому, что дядюшка человек высокой культуры, любит и понимает искусство и т. д. При всей своей склонности обстоятельно обо всем рассказывать, раскрывать источники жизненных явлений Гончаров не посвящает нас в то, каким образом и откуда возникли у старшего Адуева интерес к искусству, к многообразным знаниям. Да ведь и произведения искусства являются для Петра Ивановича Адуева главным образом предметом комфорта. Лизавета Александровна Адуева, жена Петра Ивановича, пытается понять жизненные принципы своего мужа. «Что было главной целью его трудов? Трудился ли он для общей человеческой цели, исполняя заданный ему судьбою урок, или только для мелочных причин, чтобы приобрести между людьми чиновное и денежное значение, для того ли, наконец, чтобы его не гнули в дугу нужды, обстоятельства?.. О высоких целях он говорить не любил, называя это бредом, говорил сухо и просто, что надо дело делать». Под отказом от высоких целей в жизни и деловитостью, скрывался эгоизм и ограниченность буржуа.

Гончаров правильно показал в романе ломку старых отношений и понятий, приход им на смену новых буржуазных отношений, появление новых характеров, «трезвое сознание необходимости дела, труда, знания». Но дядюшка вовсе не был подлинно новым человеком и тем более выразителем борьбы с «всероссийским застоем». Новые люди, действительно принесшие с собой отрицание всего крепостнического, отсталого, пришли позднее, и их выдвигала, как правило, не дворянско-поместная среда, из которой вышли оба Адуева. Хладнокровный и расчетливый дядюшка и романтически настроенный племянник – антиподы в своем понимании жизни. Но объективно они вместе представляют собой и единство противоположностей, в одинаковой мере взращенных феодально-крепостническим строем периода его глубокого кризиса. Сущность эгоистического, индивидуалистического отношения к жизни, к людям одна и та же как у романтика Александра, так и у практика дядюшки.

Белинский правильно указал на известное прогрессивное значение для русской жизни крепостной эпохи таких людей, как Петр Иванович Адуев. Однако великий критик отчетливо видел всю ограниченность «практической натуры» буржуа-предпринимателя, хотя бы и культурного. «Уважаю практические натуры, les hommes d’action, но если вкушение сладости их роли непременно должно быть основано на условии безвыходной ограниченности, душной узости – слуга покорный, я лучше хочу быть созерцающей натурой, человеком просто, но лишь бы все чувствовать и понимать широко, привольно и глубоко», – писал он Боткину 8 марта 1847 года.