Том 1. Наслаждение. Джованни Эпископо. Девственная земля - [4]

Иное эстетическое кредо исповедовали поэты и художники, видевшие в явленной реальности лишь набор знаков, свидетельствующих об иных, запредельных, истинах, о некоем сокровенном знании, доступном лишь избранным. Способность ощущать «всемирную аналогию», улавливать скрытые от глаз «соответствия» (термины Ш. Бодлера), интуитивно постигать смысл символов провозглашается отличительной чертой художника, творца, тем самым исключительным даром, что возвышает его над толпой. Так, сначала во Франции, а потом и в других странах зародился символизм, во многом определивший развитие европейской литературы на рубеже веков.

В Италии ситуация осложнялась тем, что страна лишь совсем недавно обрела национальное единство. Почти сто лет лучшие умы были одержимы идеей национального объединения, однако эйфория от осуществления давней мечты итальянцев была недолгой. Бурное развитие капитализма в отсталой Италии обострило социальные противоречия и привело человека к отчуждению и потере ценностных ориентиров еще в большей степени, чем в других странах. Это, разумеется, не могло не отразиться и на литературном процессе. Тесная связь с идеологией Рисорджименто определила особый, ангажированный характер итальянского романтизма и предопределила его быстрое увядание после объединения Италии. В новых условиях стало очевидно, что самое мощное течение в итальянской литературе XIX века исчерпало себя и идеологически, и эстетически. Антиромантический пафос объединял такие разные литературные явления последней трети столетия, как «скапильятура», Джозуэ Кардуччи и веризм. В творчестве миланских литераторов, называвших себя «растрепанными» (scapigliati), впервые в итальянской литературе проявились декадентские настроения, которые были подхвачены молодыми бунтарями из французской поэзии. Однако в Италии, где романтики, увлеченные общественно-политической борьбой, никогда не тянулись за голубым цветком и не томились по запредельному, декаданс и символизм не были генетически связаны с национальной традицией. Этим во многом объясняется специфика итальянского декаданса, крупнейшим представителем которого был Габриэле Д’Аннунцио.

Писать стихи Д’Аннунцио начинает еще в колледже, и в 1879 году отец финансирует издание первого сборника Габриэле «Primo Vere». Пока это только проба пера, попытка овладеть поэтическим словом, облечь личные переживания в стихотворную форму. Юный Д’Аннунцио откровенно подражает самому знаменитому поэту того времени — Джозуэ Кардуччи. У него он заимствует и приемы, и мотивы, а порой даже целые фразы. Однако при всей подражательности в этих юношеских стихах уже акцентируются темы, получившие развитие в дальнейшем творчестве поэта: упоение жизнью в ее чувственных проявлениях, неуемная потребность в любви и наслаждение природой.

Второй поэтический сборник Д’Аннунцио «Новая песнь» вышел три года спустя, когда молодой поэт уже жил в Риме. Тираж разошелся мгновенно, критики отмечали художественную зрелость стихов, автор даже удостоился похвалы самого Кардуччи. Но особенно восторженно книгу встретили молодые читатели, уловившие в ней нечто поистине новое, удивительно созвучное их чаяниям и настроениям. С формальной точки зрения, стихи «Новой песни» еще во многом подражательны, но в них уже в полной мере выразилась яркая индивидуальность поэта. Центральное место в сборнике, как и во всей последующей лирике Д’Аннунцио, занимает любовь. Она пульсирует в каждой мысли, каждом ощущении лирического героя, переполняет ликованием его душу, заставляет безудержно радоваться жизни, молодости и, конечно же, природе. Причем природа — не безучастный фон, она воздействует на душу человека, приводит в возбуждение все его чувства, приобщает его к своим древним тайнам. Д’Аннунцио так упивается описаниями природы, что иногда ему отказывает чувство меры. Как заметил один из критиков, «свет его пейзажей столь ослепителен, что, когда читаешь, хочется надеть темные очки». Такое исступление, неумеренность, чрезмерность во всем будут характерными чертами творчества Д’Аннунцио и за редким исключением навсегда останутся неизменным продолжением достоинств его неповторимого стиля.

Почти одновременно с «Новой песнью» Д’Аннунцио публикует сборник новелл «Девственная земля», где пишет о нравах, суевериях, страстях и пейзажах своей родной провинции Абруцци. В этом жанре он будет работать несколько лет и выпустит в свет еще два сборника — «Книга дев» (1884) и «Святой Пантелеймон» (1886). Позже большая часть этих новелл в слегка переработанном виде войдет в сборник «Пескарские новеллы», опубликованный в 1902 году.

Если в поэзии непререкаемым авторитетом для молодого Д’Аннунцио был Кардуччи, то в новеллах он с самого начала ориентируется на крупнейшего итальянского писателя того времени — Джованни Вергу и пишет в русле веризма. О творчестве сицилийского автора в рассказах Д’Аннунцио напоминает и само обращение к сельской тематике, и яркие, рельефно очерченные несколькими крупными мазками характеры, и трагическая безысходность сюжетных коллизий. Иной раз кажется, что отдельные образы и сюжетные ситуации просто перекочевали из сборника Верги «Жизнь полей» в «Девственную землю». Многое в рассказах Д’Аннунцио свидетельствует и о знакомстве автора с французскими натуралистами, причем влияние последних со временем усиливается, и в двух последних сборниках можно без труда уловить мотивы, созвучные новеллам Мопассана и Флобера. Как бы то ни было, Д’Аннунцио-новеллист следует принципам веризма. Он пишет «с натуры», «dal vero», не жалея красок ни на прекрасные описания лунной ночи, ни на отвратительные физиологические подробности, поскольку считает и то и другое неотъемлемыми чертами изображаемой реальности. Он подчеркивает животную природу человека и создает персонажей, которые пребывают во власти инстинктов, действующих помимо их воли, определяющих их поступки, а иной раз толкающих на преступление. От одного сборника к другому натуралистский подход к литературе как к «эксперименту» становится все более осознанным и проработанным.