Том 1. На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы. - [157]

Из носа и рта его шла кровь, губы были разбиты в лепешку. Элалухини, пусть он и выглядел более слабым, вероятно, был лучше подготовлен, лучше тренирован к сражению. Тем не менее могучий апперкот в подбородок заставил чужеземца пошатнуться, и Мишо, пользуясь представившейся ему благоприятной возможностью, набросился на него, словно тигр. Его правая рука сжала горло другого, тогда как левая защищала его собственную шею. Но Эхихо удалось перехватить его запястье и тем самым уменьшить силу сдавливания. Мишо вдруг ослабил захват и, пока противник приходил в себя от изумления, резко вскинул колено, ломая руку другого в районе предплечья, и тут же снова впился пальцами в его горло. Даже серия болезненных ударов по голове, идущих откуда-то сзади, не отвлекла его от этого зловещего занятия.

— Сдохни, обезьяна! — проскрежетал он сквозь зубы.

Элалухини слабел на глазах. Чей-то голос кричал Мишо на ухо слова, которых он не слышал.

— Смерть обезьянам! — победоносно проревел он. Смерть обезьянам?

Внезапно к нему вернулось сознание.

Что там произнес Абдул, перед тем как испустил последний свой вздох? Обезьяны… Голос теперь отчетливо звучал в его ушах.

— Жан! Жан! Не вынуждайте меня стрелять!

Он поднял голову, отведя взгляд от задыхающегося врага. Перед ним стояла Илия: по щекам девушки ручьем бежали слезы, в руке она держала нацеленный на него странный пистолет. Пошатываясь, он поднялся на ноги. Илия? Что она-то тут забыла? Почему бы ей не позволить человеку прикончить обезьяну?

Эхихо распрямился, дернулся в его сторону. Очередной мощный удар, пришедшийся прямо в челюсть, отправил чужеземца на землю, где он и затих.

— Уходите, Жан, уходите сейчас же! Я все поняла! Уходите, пока мое желание убить вас еще не возобладало над всеми прочими! Уходите, молю вас всем, что есть в вас святого! Ох! А ведь мы так ждали этой встречи!

Остолбеневший от изумления, он смотрел на нее, не зная как быть. То была Илия, та самая Илия, которую он столько раз видел на экране, та самая, которую он надеялся когда-нибудь сжать в своих объятиях, и однако же изрядная часть его разума уже подыскивала какую-нибудь уловку, с помощью которой он смог бы обезоружить девушку, превратив ее тем самым в легкую добычу…

— Скорее, Жан, прошу вас!

Невероятным усилием воли он заставил себя развернуться и направиться к своей машине.

— Прощайте, Илия! — бросил он.

Уже сев в вездеход, он обернулся: Илия помогла едва державшемуся на ногах брату добрести до элалухинского планетохода. Спустя несколько секунд тот тронулся с места и исчез в предвечерних сумерках.

Когда Мишо прибыл в лагерь, его люди испустили радостный вопль.

— Сейчас же собирайтесь, возвращаемся на «Искрометный»! Встречи не будет, нет, никогда, ни за что! Даже не демонтируйте модули, времени в обрез, забирайте только самое ценное… Нет, раны я могу обработать и на корабле, а сейчас мне нужно доложить о случившемся на борт.

— … такие вот дела, капитан, — закончил он. — Я отправился на эту встречу в надежде, что она поможет пролить свет на ту необъяснимую загадку, отправился с самыми дружескими намерениями, но едва увидел Эхихо, как сделался буквально одержимым, воспылав желанием его убить! Если бы не вмешалась Илия, один из нас точно бы там остался, а быть может, и оба.

— Немедленно возвращайтесь. Элалухинская сфера уже вернулась на звездолет, и если нас ждет битва, мне нужны все мои люди. При необходимости, можете даже оставить там весь материал.

— Хорошо, капитан.

— И пусть вам окажут первую помощь. На вас больно смотреть.

* * *

Когда Мишо вошел в капитанскую рубку, там уже находился весь генштаб и несколько ученых.

— Мы все слышали ваш рапорт, лейтенант. У меня нет ни малейшей причины подвергать ваши слова сомнению. Если кто из команды и относился к элалухини с симпатией, то как раз таки вы. Вследствие чего ваше поведение выглядит еще более странным, тогда как поведение Эхихо…

— Кажется, я понял, капитан, — прервал речь Тейфеля чей-то степенный голос.

Все повернулись к Федорову, биологу.

— И что же вы поняли? Чем, по-вашему, объясняется эта внезапная и неудержимая ненависть, эта неистовая ярость по отношению к существам, которые так на нас похожи, в то время как к кцлилям ее никто никогда не испытывал…

— Вот именно, капитан! Они похожи на нас, но все-таки они — не мы! Я вырос в сибирской тайге, где мои отец и мать были этнологами. У меня был прирученный волк… Тимур… Мы жили в уединенной лачуге, в лесу…

Он на какое-то время умолк. Никто и не пытался его подогнать: Федоров всегда говорил когда хотел и что хотел.

— Абдул понял это за секунды до смерти, Мишо! Помните, какими были его последние слова? Обезьяны… и Аллах. Это вам ничего не говорит? А ваш собственный крик: смерть обезьянам? Ничего? Ладно… Итак, был у меня когда-то давным-давно, к северу от Якутска, прирученный волк по кличке Тимур. Я подобрал его совсем молодым и раненым, и он привязался ко мне, ходил со мной, словно какая-нибудь собака, на охоту, однако с ними, с обычными собаками, он не якшался. Как-то раз из Владивостока к нам приехал какой-то инспектор, да не один, а со здоровенным таким волкодавом, так Тимур перегрыз ему, этому волкодаву, глотку! При виде этого другого, столь на него похожего, но не принадлежавшего к его породе, в нем пробудился голос волка, крик жестокости, призыв к убийству, к уничтожению того, что чуждо и, однако же — неслыханное оскорбление! — так на вас похоже! Уничтожению обезьяны, лейтенант, обезьяны, которая есть творение Дьявола, сделанное в насмешку над творением Бога, человеком! Бога, или Аллаха, если вы мусульманин! И едва ли вы найдете, что на это возразить! В вас пробудился голос волка! Пока вы видели элалухини, других, лишь по телевизионной связи, пока не входили с ними в реальный контакт, ничего и не происходило. Но на этой встрече… возможно, виной всему необычный запах…