Том 1. Книги стихов - [5]

И рада Залиха, – на них улыбнулась невольно.

«Вы полны восторгом, едва вы его увидали, –

Судите же сами, какие терплю я печали!

Он – раб мой! Его каждый день, как рабыня, прошу я,

Никак не могу допроситься его поцелуя!»

«Теперь, о подруга, твои нам понятны мученья,

Мы видели сами предмет твоего вожделенья!»

Арфа Давида

Над чертогом псалмопевца

Арфа звонкая висела.

Если ночью веял ветер, –

За струной струна звенела,

И аккорды раздавались

Над венчанной головою,

И царя они будили

Сладкозвучною хвалою.

Царь Давид вставал с постели,

Исполнялся вдохновенья,

Ударял по струнам арфы, –

И слагал он песнопенья.

И в ответ ночному ветру

Арфа звонкими струнами

Рокотала и звенела

Под державными руками.

Из Притчей Соломоновых

1

Вот чертог; здесь пир блестящий,

Здесь ликуют дети зла.

Зависть, словно змей шипящий,

В сердце путника вползла.

На каменьях у порога

Недоступного чертога,

Запоздавши в час ночной,

Ты сидишь усталый, бледный.

В край далекий шел ты, бедный,

Бесприютный и босой.

Но завистливой печали

В кротком сердце не лелей:

Пред тобой синеют дали

Предстоящих светлых дней.

Будешь ты в странах счастливых, –

А у злых и нечестивых

Нет грядущего, поверь:

Смерть их светочи потушит,

И в развалины обрушит

Раззолоченную дверь.

2

Два ножа неутомимо

Друг о друга я точу.

Что мне жалобный их скрежет!

Заострить их я хочу.

Уж они блестят зеркально,

Истончились острия, –

И с размаху тонкий волос

На весу разрезал я.

Так, встречая взоры друга,

Изощряем мы свой взгляд,

И глаза в чужую душу

Проницательней глядят.

«Мы шли вдвоём тропою тесной…»

Мы шли вдвоём тропою тесной,

  Таинственный мой друг, –

И ни единый путь небесный,

  И ни единый звук!

Дремало мёртвое болото,

  Камыш угрюмый спал,

И впереди чернело что-то,

  И кто-то угрожал.

Мы шли болотною тропою,

  И мертвенная мгла

Вокруг нас зыбкой пеленою

  Дрожала и ползла.

К тебе я робко наклонился,

  О спутник верный мой,

И странно лик твой омрачился

  Безумною тоской.

Угрозой злою задрожали

  Во мгле твои уста, –

И понял я: ты – дочь печали,

  Полночная мечта.

Рано

Полно плакать, – вытри слезы,

Проводи меня в свой сад:

Там нас нежно встретят розы,

И навстречу нам берёзы

Зыбким смехом задрожат

Полно плакать, – что за горе!

То ль, что мачеха лиха,

И, с тобою вечно в ссоре,

Держит двери на запоре,

Не пускает жениха?

Не томи тоской сердечка, –

Год промчится, подрастёшь,

Смело выйдешь на крылечко,

Повернёшь в дверях колечко

И от мачехи уйдёшь…

«Рукоятью в землю утвердивши меч…»

…Рукоятью в землю утвердивши меч,

Он решился грудью на клинок налечь,

Ратной неудачи искупить позор, –

И перед кончиной горд был ясный взор.

Пораженьем кончен мой неравный бой

С жизнью неудачной, с грозною судьбой, –

Мне бы тоже надо навсегда заснуть,

Да пронзить мне страшно трепетную грудь.

«Мы устали преследовать цели…»

Мы устали преследовать цели,

На работу затрачивать силы, –

   Мы созрели

   Для могилы.

Отдадимся могиле без спора,

Как малютки своей колыбели, –

   Мы истлеем в ней скоро,

   И без цели.

«Звёзды радостно горели…»

Звёзды радостно горели,

Голова моя кружилась, –

И на грудь мою невеста

С робкой ласкою склонилась.

Страсть пылала в нас, но что-то

Восставало между нами, –

Я к устам её румяным

Не посмел припасть устами.

Было ль это предвещанье

Стерегущего несчастья,

Или робкий отголосок

Отшумевшего ненастья?

«Навек налажен в рамках тесных…»

Навек налажен в рамках тесных

Строй жизни пасмурной, немой.

Недостижимей звёзд небесных

Свободной жизни блеск и зной.

Одной мечтою в час досуга

Я обтекаю вольный свет,

Где мне ни подвига, ни друга,

Ни наслаждений бодрых нет.

Томясь в завистливой печали,

Слежу задумчиво тогда,

Как выплывают из-за дали

Деревни, степи, города,

Мелькают лица, платья веют,

Смеются дети, солнце жжёт,

Шумят стада, поля пестреют,

Несутся кони, пыль встаёт…

Ручья лесного нежный ропот

Сменяет рынка смутный гул.

Признания стыдливый шёпот

В базарных криках потонул.

«Что дорого сердцу и мило…»

Что дорого сердцу и мило,

Ревнивое солнце сокрыло

Блестящею ризой своей

  От слабых очей.

В блаженном безмолвии ночи

К звездам ли подымутся очи, –

Отраден их трепетный свет,

  Но правды в нём нет.

Сойду ли в подземные ходы,

Под мшистые, древние своды,

Является что-то и там

  Пугливым очам.

Напрасно и очи закрою, –

Виденья встают предо мною,

И даже глубокие сны

  Видений полны.

Явленья меня обступили,

И взор мой лучи ослепили,

Я мрака напрасно ищу

  И тайно грущу.

«В беспредельности пространства…»

В беспредельности пространства

Где-то есть земля иная,

И на ней моя невеста,

К небу очи подымая,

Как и я же, ищет взором

Чуть заметного светила,

Под которым мне томиться

Участь горькая судила.

Стихи. Книга вторая

«Имена твои не ложны…»

Имена твои не ложны,

Беспечальны, бестревожны, –

Велика их глубина.

Их немолчный темный шёпот,

Предвещательный их ропот

Как вместить мне в письмена?

Имена твержу и знаю,

Что в ином ещё живу,

Бесполезно вспоминаю

И напрасно я зову.

Может быть, ты проходила,

Не жалела, но щадила,

Не желала, но звала,

Грустно взоры опускала,

Трав каких-то всё искала,

Находила и рвала.

Может быть, ты устремляла

На меня тяжелый взор

И мечтать не позволяла

Про победу и позор. Имена твои все знаю,

Ими день я начинаю

И встречаю мрак ночной,

Но сказать их вслух не смею,

И в толпе людской немею,

И смущён их тишиной.