Том 1. Книги стихов - [3]

Безмятежно сады мне шептали о чём-то святом,

И, с приветом ко мне обнажённые ветви склоня,

Навевая мечты, утешали тихонько меня.

Улыбаясь мечтам и усталые взоры клоня,

Я по улицам шёл, очарованный полной луной,

И морозная даль, серебристой своей тишиной

Утишая тоску, отзывала от жизни меня.

Под ногами скрипел весь обвеянный чарами снег,

Был стремителен бег легких туч на далёкий ночлег,

И, в пустынях небес тишину ледяную храня,

Облака и луна отгоняли тоску от меня.

«Цветы роняют вешний аромат…»

  Цветы роняют вешний аромат,

  Слова теряют смысл первоначальный,

Сменился юный пыл досадою печальной,

И песни прежние докучливо звучат, –

  И лишь позор нагого преступленья

   Заманчив, как всегда,

  И сладко нам немое исступленье

   Безумства и стыда.

«Я ждал, что вспыхнет впереди…»

Я ждал, что вспыхнет впереди

Заря, и жизнь свой лик покажет

  И нежно скажет:

    «Иди!»

Без жизни отжил я, и жду,

Что смерть свой бледный лик покажет

  И грозно скажет:

    «Иду!»

«Ангел снов невиденных…»

Ангел снов невиденных,

На путях неиденных

Я тебя встречал.

Весь ты рдел, таинственный,

И удел единственный

Ты мне обещал.

Меркло, полусонное,

Что-то непреклонное

У тебя в глазах;

Книгу непрочтённую

С тайной запрещённою

Ты держал в руках.

«Ризой бледно-голубою…»

Ризой бледно-голубою

Твердь ложится над землёю,

Звёзды трепетно мерцают,

Тучи бледною толпою,

Точно призраки, мелькают,

В бледной мгле почили дали, –

И на всём печать печали.

Неурожай

Над полями ходит и сердито ропщет

    Злой Неурожай,

Взором землю сушит и колосья топчет, –

    Стрибог, помогай!

Ходит дикий, злобный, хлеб и мнёт, и душит,

    Обошёл весь край,

И повсюду землю гневным взором сушит, –

    Стрибог, помогай!

Губит наших деток неподвижным взором

    Злой Неурожай.

Голодом томимы, молим хриплым хором:

    Стрибог, помогай!

Швея («Истомила мечта…»)

    Истомила мечта,

  Вожделеньем взволнована кровь.

  Эта жизнь и скучна и пуста,

  А в мечте безмятежна любовь.

За машиной шумливой сидит молодая швея.

 И бледна, и грустна, серебрится луна…

  Отчего не слыхать соловья?

  Отчего не лепечет волна?

 И грустна, и бледна молодая швея.

    Повстречать бы любовь,

  Рассыпая пред нею цветы!

  Вожделеньем взволнована кровь,

  И румяны, и знойны мечты.

 Под изношенным платьем не видно пленительных плеч.

 Только шорох невнятный порой за стеной…

  Отчего бы на ложе не лечь,

  Обнажая свой стан молодой!

 Только шорох невнятный от девственных плеч.

    Истомила мечта,

 Вожделеньем взволнована кровь.

 Эта жизнь и скучна и пуста,

 А в мечте лучезарна любовь.

«Не рождена притворством…»

…Не рождена притворством

Больная песнь моей тоски:

Её жестокие тиски

Ни трудовым моим упорством,

Ни звонкой радостью весны

Не могут быть побеждены.

Её зародыши глубоки,

Её посеяли пороки,

И скорбь слезами облила,

И солнце правды беспощадной

Дарует жизни безотрадной

Довольно света и тепла.

Утро

Мутное утро грозит мне в окно,

  В сердце – тревога и лень.

Знаю, – мне грустно провесть суждено

  Этот неласковый день.

Знаю, – с груди захирелой моей

  Коршун тоски не слетит.

Что ж от его беспощадных когтей

  Сердце моё защитит?

Сердце, сбери свои силы, борись!

  Сердце мне шепчет в ответ:

«Силы на мелочь давно разошлись,

  Сил во мне больше и нет!»

«Полдневный сон природы…»

Полдневный сон природы

И тих, и томен был, –

Светло грустили воды,

И тёмный лес грустил,

И солнце воздвигало

Блестящую печаль

И грустью обливало

Безрадостную даль.

«В пути безрадостном среди немой пустыни…»

В пути безрадостном среди немой пустыни

    Предстала предо мной

Мечта порочная, принявши вид богини

    Прекрасной и нагой.

   Рукою нежной разливала

    Из тонкого фиала

   Куренья дымные она,

   И серебристо обвивала

   Её туманная волна.

  И предо мной склонившись, как рабыня,

Она меня к греху таинственно звала, –

И скучной стала мне житейская пустыня,

  И жажда дел великих умерла.

«Думы чёрные лелею…»

Думы чёрные лелею,

Грустно грежу наяву,

Тёмной жизни не жалею,

Ткани призрачные рву,

Ткани юных упований

И туманных детских снов;

Чуждый суетных желаний,

Умереть давно готов.

Грустно грежу, скорбь лелею,

Паутину жизни рву

И дознаться не умею,

Для чего и чем живу.

Любовь

Ночные грезы их пленили,

Суля им радостные дни, –

Они друг друга полюбили,

И были счастливы они.

То было молодостью ранней,

Когда весна благоуханней,

Когда звончее плеск ручья,

Когда мечтанья вдохновенней,

И жарче жажда бытия

И жажда радости весенней…

Восторги, грёзы без числа, –

Забава жизни то была.

То жизнь смеялась, рассыпая

На их пути свои цветы

И тихо веющего мая

Лобзанья, чары и мечты.

Она любовью их манила,

А после горем наделила.

Тоска

Насыщен воздух влагою

И холодом объят,

А капли пара тонкого

С земли в него летят.

Туманами окутана,

Из глаз исчезла даль,

Трава росою плачется

На горькую печаль.

Моя душа подавлена

Великою тоской

И, как мертвящим холодом,

Объята тишиной, –

И впечатленья новые

Мне горько-тяжелы:

Их радость претворяется

В смятенье зыбкой мглы.

«Печалью бессонной…»

  Печалью бессонной

Невестиных жарких желаний

От смертного сна пробуждённый

  Для юных лобзаний,

Он дико рванулся в могиле, –

И доски рукам уступипи.

Досками он земпю раздвинул, –

  И крест опрокинул.

Простившись с разрытой могилой

И сбросивши саван, он к милой

Пошел потихоньку с кладбища, –