Том 1. Из записок судебного деятеля - [9]

На рубеже двух веков, когда в полной мере развернулась литературная деятельность А. Ф. Кони, он считал очень важным обратиться «к молодому поколению с руководительным словом». В своих публичных выступлениях, говоря об ученых или писателях, вспоминая тех, кто оказал большое воздействие на людей его поколения, он не уставал ратовать за моральную правду, которую отстаивал и в суде. Анатолий Федорович часто выступал публично во славу «доблестных деяний и подвигов», «разбирал житейскую правду».

Отсюда огромный интерес А. Ф. Кони к людям, жизнь и деятельность которых может служить нравственным примером. Он всегда с теплотой и благодарностью вспоминал о великих и безвестных людях, открывших перед ним «красоту человеческой совести». Особенно высоко он ценил Л. Толстого и скромного труженика доктора Гааза. И характерно, что в Л. Толстом Кони привлекали не выводы моральной проповеди писателя; он интересовал его «как живой выразитель волнующих ум и сердце дум, как нравственный судья движений человеческой мысли и совести, относительно которого почти наверное у каждого, вошедшего с ним в общение, в минуты колебаний, когда грозит кругом облепить житейская грязь, настойчиво и спасительно встает в душе вопрос: «А что скажет на это Лев Николаевич? а как он к этому отнесется?».

Проповедь Кони не превратилась в отвлеченное поучение, потому что провозглашаемые им моральные принципы оказались неразрывно связанными с его общественной деятельностью, служением родине, народу. «Характер, как бы его ни определять, — писал А. Ф. Кони в статье «Н. И. Пирогов и школа жизни», — выражается в сущности в переходе мысли, явившейся результатом внешних впечатлений и вызываемых ими ощущений, и внутренней работы сознания — в волю, т. е. в осуществление этой мысли в том или другом действии, решении, поступке» Такие образцовые поступки содержала, в его глазах, деятельность самых различных людей: Пирогова и Гааза, Стасюлевича и Грота, много сделавших для народного просвещения и медицины.

Не менее великим нравственным подвигом была для него деятельность русских писателей, рисовавших в своих произведениях мрачные картины жизни и вызывавших любовь к простому человеку. Вот почему в воспоминаниях о Тургеневе он ставил перед собой цель не только изобразить писателя, каким он запечатлелся в его памяти, но и рассказать о нем как о человеке, работавшем на пользу родине [10]. Высоко ценя Некрасова за его «сочувствие к простому русскому человеку и веру в жизненность его духовных сил», А. Ф. Кони писал в первые годы Октября: «Быть может, недалеко уже то время, когда Некрасов станет вполне и непререкаемо народным поэтом и песенка его зазвучит над Волгой, над Окой, над Камой»[11]. Личность и творчество, личность и деяние, слово писателя и общественное значение его произведений — вот что было главным для А. Ф. Кони в наследии русской литературы XIX века.

Это огромное и великое наследие, которое для него все еще было живой историей, он стремился сделать столь же живой для широких масс, с которыми почти ежедневно встречался в первые годы после революции и в будущее которых верил. Трудно переоценить его вклад в приобщение народа к русской культуре. Его моральная проповедь, несмотря на либерализм ее автора, и до сих пор остается высокогуманной проповедью справедливости.

Статьи и воспоминания А. Ф. Кони неотделимы от его юридических интересов и деятельности. И не только потому, что они порой написаны с профессиональной, «юридической» точки зрения. К такого рода статьям относится, например, его выступление по поводу «Живого трупа» Л. Толстого («По поводу драматических произведений Толстого»), пьесы, как известно, опубликованной после смерти писателя и вызвавшей многочисленные и противоречивые отклики в печати. Кони видел задачу юриста в том, чтобы «исследовать преступное деяние не как внешний факт только, но и как душевное проявление». Юрист, по твердому убеждению А. Ф. Кони, не должен в своих суждениях быть ограничен лишь слепым исполнением законов; он должен изучить внутреннее развитие преступления, «судить по совести». Отсюда огромный интерес А. Ф. Кони к художественному творчеству, и в особенности к таким произведениям, в которых говорится о психологии преступника, об отношении народа к суду, каторге и законам, к анализу темных сторон русской действительности и фактов, приведших к преступлению. Здесь литература может оказаться весьма полезной вдумчивому юристу. По рассказам Горбунова Кони восстанавливал, например, систему народного правосозерцания, над которым нельзя не задуматься; книга Чехова о Сахалине интересовала его как редкое по силе убедительности доказательство негуманности мер наказания, в которых не учитывается человеческая индивидуальность и суровость которых явно не соответствует задачам человеколюбивого суда. Особенно привлекало А. Ф. Кони в этой связи творчество Достоевского. В 1881 году на годовом собрании Петербургского юридического общества при университете он выступил со специальной речью о только что умершем писателе, доказывая его «великую заслугу перед русским судебным делом и перед русскими юристами». Анатолий Федорович говорил: «Слово о великом художнике, который умел властно и глубоко затрагивать затаенные и нередко подолгу молчаливые струны сердца, — не может быть неуместным в среде деятелей, посвятивших себя изучению норм, отражающих в себе душевную потребность людей в справедливости и искание наилучшего ее осуществления… Те темы, которые мы разрабатываем за последнее время, те вопросы, о которых говорят некоторые из нас перед вами, служили бы лучшим опровержением противоположного взгляда, если бы он мог найти себе место между нами…»