Том 1. Государственность и анархия - [31]

С тех пор она ударилась в либерализм. Вызвала из Саксонии неумелого и несчастного соперника князя (а тогда еще графа) Бисмарка, барона Бейста и стала отчаянно освобождать свои народы, но, освобождая их, хотела вместе с тем спасти и свое государственное единство, т. е. решить задачу просто неразрешимую.

Надо было в одно и тоже время удовлетворить четыре главные племени, населяющие империю: славян, немцев, мадьяр и валахов, которые не только чрезвычайно различны по своей природе, по своим языкам, равно как и по различным характерам и степеням культуры, но даже относятся друг к другу большею частью враждебно и поэтому могли и могут быть удержаны в государственной связи только посредством правительственного насилия.

Надо было удовлетворить немцев, большинство которых, стремясь к завоеванию самой либерально-демократической конституции, вместе с тем требуют настоятельно и громко, чтобы за ними было оставлено древнее право на государственное преобладание в австрийской монархии, не смотря на то, что они вместе с евреями составляют только четвертую часть всего ее населения.

Не есть ли это новое доказательство той истины, которую мы неутомимо отстаиваем, в убеждении, что от всеобщего уразумения ее зависит скорейшее разрешение всех социальных задач; а именно, что государство, всякое государство, будь оно облечено в самые либеральные и демократические формы, непременно основано на преобладании, на господстве, на насилии, т. е. на деспотизме, скрытом, если хотите, но тем более опасном.

Немцы, государственники и бюрократы, можно сказать, от природы, опирают свои претензии на своем историческом праве, т. е. на праве завоевания и давности, с одной стороны, а с другой стороны, на мнимом превосходстве своей культуры. Мы еще будем иметь случай показать, как далеко простираются их претензии, теперь же ограничимся австрийскими немцами, хотя очень трудно отделить их претензии отъ общегерманских.

Австрийские немцы в последние годы, скрепя сердце поняли, что им надо отказаться, по крайней мере на первое время, от преобладания над мадьярами, за которыми они признали наконец право на самостоятельное существование. Из всех племен, населяющих австрийскую империю, мадьяры, после немцев, самый государственный народ: не смотря на жесточайшие гонения и на самые крутые меры которыми в продолжении девяти лет, от 1850 до 1859, австрийское правительство силилось сломить их упорство, они не только не отказались от своей национальной самостоятельности, но отстаивали и отстояли свое право, по их мнению равно же историческое, на государственное преобладание над всеми другими племенами, населяющими вместе с ними венгерское королевство, несмотря на то, что сами составляют не много более третьей части всего королевства[18].

Таким образом несчастная австрийская империя распалась на два государства, почти одинаковой силы и соединенные только под одною короною — на государство цислейтанское или славяно-немецкое с 20.500.000 жителей (из которых 7.200.000.немцев и евреев, 11.500.000 славян и около 1.800.000 итальянцев и других племен) и на государство транслейтанское, венгерское или мадьяро-славяно-румыно-немецкое.

Замечательно то, что ни одно из этих двух государств даже в своем внутреннем составе, не представляет никаких залогов ни настоящей, ни даже будущей силы.

В венгерском королевстве, не смотря на либеральную конституцию и на несомненную ловкость мадьярских правителей, борьба рас, это коренная болезнь австрийской монархии, нисколько не утихла. Большинство населения, подчиненное мадьярам, не любит их и никогда не согласится добровольно нести их иго, вследствие чего между ним и мадьярами происходит беспрерывная борьба, причем славяне опираются на турецких славян, а румыны на братское население в Валахии, Молдавии, Бессарабии и Буковине; мадьяры, составляющие только одну треть населения, поневоле должны искать опоры и покровительства в Вене; а императорская Вена, которая не может переварить мадьярского отторжения, питает, равно как и все одряхлевшие и падшие династические правительства, тайную надежду на чудесное восстановление утраченного могущества, чрезвычайно рада этим внутренним раздорам, не позволяющим венгерскому королевству установиться, и втайне разжигает славянские и румынские страсти против мадьяр. Мадьярские правители и политические люди это знают и в отплату с своей стороны поддерживают тайное сношение с князем Бисмарком, который, предвидя неизбежную войну против австрийской империи, обреченной на гибель, заигрывает с мадьярами.

Цислейтанское или германо-славянское государство находится в положении ничуть не лучшем. Тут не много больше семи миллионов немцев, включая евреев, заявляют претензию управлять одинадцатью с половиною миллионами славян.

Претензия эта, разумеется, странная. Можно сказать, что с самых древних времен историческою задачей немцев было завоевывать славянские земли, истреблять, покорять и цивилизовать, т. е. немечить или мещанить славян. Отсюда возникла между обоими племенами глубокая историческая взаимная ненависть, обусловленная с обеих сторон специальным положением каждой.