Том 1. Государственность и анархия - [18]

В Италии гонение против Интернационала было поднято с трех разных сторон: во первых, проклял его, как и следовало ожидать, сам папа. Сделал он это самым оригинальным образом, смешав в одном общем проклятии всех членов Интернационала с франк-массонами, с якобинцами, с рационалистами, деистами и либеральными католиками. По определению св. отца, к этому отверженному обществу принадлежит всякий, кто не покоряется слепо его боговдохновенным словоизвержениям. Так точно, 26 лет тому назад, один прусский генерал определял коммунизм: „знаете ли вы, говорил он своим солдатам, что значит быть коммунистом? Это значить мыслить и действовать наперекор высочайшей мысли и воли его величества короля".

Но не один римско-католический папа проклял интернациональное общество рабочих. Знаменитый революционер Джузеппе Маццини, известный гораздо более в России как итальянский патриот, заговорщик и агитатор, чем как метафизик-деист и основатель новой церкви в Италии; да, сам Маццини в 1871 г., на другой день после поражения Парижской Коммуны, в то самое время, как зверские исполнители зверских версальских декретов, расстреливали тысячами обезоруженных коммунаров, нашел полезным и нужным присоединить к римско-католической анафеме и к полицейско-государственному гонению, также и свое, якобы патриотическое и революционное, в сущности же совершенно буржуазное и вместе с тем богословское проклятие. Он надеялся, что его слова будет достаточно, чтобы убить в Италии все симпатии к Парижской Коммуне и задушить в зародыше только что возникавшие интернациональные секции. Вышло совсем напротив: ничто не, способствовала так усилению этих симпатий и умножению интернациональных секций, как его громкое и торжественное проклятие.

Итальянское правительство, враждебное папе, но еще более враждебное Маццини, в свою очередь не дремало. Сначала оно не поняло опасности, грозящей ему со стороны Интернационала, быстро распространяющегося не только в городах, но даже селах Италии. Оно думало, что новое общество будет лишь служить противодействием успехам буржуазно-республиканской пропаганды Маццини, и в этом отношении оно не ошиблось; но оно скоро убедилось, что пропаганда принципов социальной революции в среде страстного населения, доведенного им же самим до крайней степени нищеты и утеснения, является для него опаснее всех политических агитаций и предприятий Маццини. Смерть великого итальянского патриота, воспоследовавшая скоро после его гневного выступления против Парижской Коммуны и против Интернационала, вполне успокоила с этой стороны итальянское правительство. Обезглавленная партия маццинистов не грозила ему отныне ни малейшею опасностью. В ней начался уже видимый процесс разложения и так как ее начала и цель, а также и весь состав — чисто буржуазные, то она являет несомненные признаки той, немощи которою поражены в наше время, все буржуазные начинания.

Другое дело пропаганда и организация Интернационала в Италии. Они обращаются прямо и исключительно к чернорабочей среде, которая в Италии, равно как и во всех других странах Европы, сосредотачивает в себе всю жизнь, силу и будущность современного общества. Из буржуазного мира примыкают к ней только те немногие люди, которые от души возненавидели настоящий порядок, порядок политический, экономический и социальный, повернулись спиною к классу их народившему и всецело отдались народному делу. Таких людей немного, но зато они драгоценны, разумеется Только тогда, когда, возненавидев общебуржуазное стремление к господству, задушили в себе последние остатки личного честолюбия; в таком случае, повторяю я, они действительно драгоценны. Народ дает им жизнь, элементарную силу и почву, но взамен они приносят ему положительные знания, привычку отвлечения и обобщения и умение организовываться и создавать союзы, которые в свою очередь создают ту сознательную боевую силу, без которой немыслима победа.

В Италии, как в России, нашлось довольно значительное количество таких молодых людей, несравненно более, чем в какой либо другой стране. Но, что несравненно важнее, в Италии существует огромный, от природы чрезвычайно умный, но большею частью безграмотный и поголовно нищенский пролетариат, состоящий из двух — трех миллионов городских и фабричных рабочих и мелких ремесленников и около двадцати миллионов крестьян несобственников. Как уж сказано выше, вся эта бесчисленная масса людей доведена притеснительным и воровским управлением высших классов, под либеральным скипетром короля — освободителя и собирателя итальянских земель, до такого отчаянного положения, что самые поборники и заинтересованные участники, настоящего управления, начинают признаваться и говорить громко, как в парламенте, так и в официальных журналах, что далее идти по этому пути невозможно и что необходимо сделать что нибудь для народа во избежание всеразрушающего народного погрома:

Да, может быть, нигде так не близка социальная революция, как в Италии, нигде, не исключая даже самой Испании, не смотря на то, что в Испании уже существует официальная революция, а в Италии по-видимому все тихо. В Италии весь народ ожидает социального переворота и сознательно стремится к нему. Можно себе представить, как широко, как искренно и как страстно была принята и принимается поныне итальянским пролетариатом программа Интернационала. В Италии не существует, как во многих других странах Европы, особого рабочего слоя, уже отчасти привиллегированного, благодаря значительному заработку, хвастающегося даже в некоторой степени литературным образованием и до того проникнутого буржуазными началами, стремлениями и тщеславием, что принадлежащий к нему рабочий люд отличается от буржуазного люда только положением, отнюдь же не направлением. Особенно в Германии и в Швейцарии таких работников много; в Италии же, напротив, очень мало, так мало, что они теряются в массе без малейшего следа и влияния. В Италии преобладает тот нищенский пролетариат, о котором гг. Маркс и Энгельс, а за ними и вся школа социальных демократов Германии отзываются с глубочайшим презрением, и совершенно напрасно, потому что в нем, и только в нем, отнюдь же не в вышеозначенном буржуазном слое рабочей массы, заключается и весь ум, и вся сила будущей социальной революции.