Том 1. Главная улица - [59]

Первые слова миссис Кэсс были:

— Я должна показать вам все мои хорошенькие вещицы и предметы искусства.

В ответ на воззвание Кэрол она пропела:

— Я понимаю. Вы находите, что в Новой Англии города и дома колониального стиля красивее, чем у нас на Среднем Западе. Мне очень приятно это слышать. Вероятно, вам интересно будет узнать, что я родилась в Вермонте.

— Так не думаете ли вы, что нам следовало бы попытаться сделать и Гофер-Прери…

— О нет, боже упаси! Мы этого не можем себе позволить. Налоги и так слишком высоки. Нам следовало бы сократиться в расходах и не позволять городскому совету тратить ни одного лишнего цента. Да-а… Не находите ли вы, что миссис Уэстлейк прочла прекрасный доклад о Толстом? Я была очень рада услышать о том, как провалились все его социалистические бредни.

То, что сказала миссис Кэсс, повторил в тот же вечер Кенникот. Раньше, чем через двадцать лет, совет не предложит строить новую ратушу, а город не даст на это средств.

V

Кэрол избегала делиться своими планами с Вайдой Шервин. Она побаивалась ее тона старшей сестры. Ванда или высмеяла бы ее, или перехватила бы у нее идею и переиначила ее по-своему. Но выхода не было. Когда Вайда пришла на чашку чая, Кэрол изложила ей свою утопию.

Вайда сказала ласково, но решительно:

— Дорогая моя, вы бьете совсем мимо цели! Я была бы рада когда-нибудь увидеть этот городок весь в садах, защищенным от северных бурь. Но это неосуществимо.

Чего может добиться простой дамский образовательный клуб?

— Но мужья этих дам — самые влиятельные люди в городе. Город — это они!

— Но город в целом не муж нашему Танатопсису. Если б вы знали, каких трудов стоило заставить городской совет раскошелиться и обсадить диким виноградом стену водопроводной станции! Что бы вы ни думали о женщинах Гофер-Прери, они все-таки вдвое прогрессивнее мужчин.

— Но разве мужчины не видят, что город безобразен?

— Они не считают его безобразным. Да и как вы это докажете? Дело вкуса. Почему им должно нравиться то, что нравится какому-нибудь архитектору из Бостона?

— Им нравится торговать черносливом!

— Ну так что же? Во всяком случае, надо действовать, опираясь на местные понятия, а не на идеи, занесенные извне. Нельзя навязывать духу готовые формы. Нарядная оболочка должна вырасти из внутренней сущности и выражать ее. А это значит, что нужно запастись терпением. Если мы будем тормошить городской совет еще десять лет, он, может быть, отпустит деньги на новую школу.

— Я отказываюсь поверить, чтобы богатые люди в городе пожалели по нескольку долларов каждый на постройку здания, где-вы только подумайте! — могли бы происходить и танцы, и лекции, и спектакли, и все это на дружеской, на кооперативной основе!

— Вы только попробуйте произнести слово «кооперативный» в присутствии здешних коммерсантов — да они вас просто линчуют! Не считая торговых фирм, гарантирующих покупателям доставку на дом, они больше всего на свете боятся фермерского движения в пользу кооперации.

— Тайные следы, ведущие к трусливым бумажникам! Везде и во всем! И у меня нет никаких эффектных средств воздействия, о которых пишут в книгах, — ни диктографов, ни факельных шествий с речами. Мой путь прегражден косностью. Я знаю, с моей стороны это просто безумие. Я мечтаю о Венеции, а живу в Архангельске и недовольна, что в Ледовитом океане волны не лазурные… Но это не мешает мне любить Венецию, и когда-нибудь я убегу… Ну хорошо. Довольно об этом.

Она раскинула руки, как бы отрекаясь от своей мечты.

VI

Начало мая. Поднялись пшеничные всходы, зеленые и мягкие, как трава. Фермеры сажают кукурузу и картофель. Земля гудит. Два дня шел непрестанный дождь. Даже городские улицы расплылись грязью; на них противно глядеть, и через них трудно переходить. Главная улица — черное болото от одного тротуара до другого. В жилых кварталах сквозь траву у тротуаров проступает серая, мутная вода. Стоит душная жара, однако город под неприветливым небом совершенно гол. Не защищенные ни снегом, ни качающимися ветвями, дома торчат из земли и хмурятся, выставляя напоказ всю свою неряшливость и грубую наготу.

Бредя домой, Кэрол с отвращением смотрела на свои облепленные глиной галоши и забрызганный подол платья. Она прошла мимо дома Лаймена Кэсса, громоздкого кирпичного сарая с башенкой. Перебралась через длинную ржавую лужу. Нет, это болото не ее дом. Ее дом, ее прекрасный город существуют в ее мечтах. Они уже воздвигнуты. Все уже сделано. В сущности, теперь она только искала кого-нибудь, кто мог бы поселиться там вместе с нею.

Вайда не захочет; Кенникот не сможет.

Кто-нибудь, кто разделил бы с ней ее убежище!

Вдруг она подумала о Гае Поллоке.

Она отвергла его. Он был слишком осторожен. Ей нужен был дух, такой же юный и безрассудный, как у нее. Такого ей никогда не найти. Никогда больше не придет поющая молодость. Кэрол побеждена.

Однако в тот же вечер ее осенила идея, разрешавшая вопрос о перестройке Гофер-Прери.

Не прошло и десяти минут, как она уже дергала старомодный звонок у дома Льюка Доусона. Миссис Доусон отперла дверь и нерешительно выглянула. Кэрол чмокнула ее в щеку и впорхнула в мрачную гостиную.