Том 1. Главная улица - [51]

Так вот и было. Пожалуй, я держал себя грубо и глупо. Но я считал, что должен найтись в городе хоть один человек, настолько независимый, чтобы осадить банкира!

Он встал, сварил кофе, дал Кэрол чашку и продолжал говорить то вызывающим, то виноватым тоном, как бы тоскуя по дружбе и в то же время забавляясь ее удивлением, что существует особая, пролетарская философия.

Уходя, она заметила вскользь:

— Мистер Бьернстам, если бы вы были на моем месте, вас бы очень задевало, что вас считают ломакой?

— Что? Дайте вы им в морду! Послушайте, будь я серебряной чайкой, очень бы меня трогало, как кучка жалких тюленей смотрит на то, что я летаю?

Она быстро шла по улицам, и подгонял ее не ветер, а сила передавшегося ей бьернстамовского презрения. Она смело взглянула в лицо Хуаните Хэйдок, задрала голову в ответ на небрежный кивок Мод Дайер и, сияющая, предстала дома перед Би. По телефону пригласила зайти Вайду Шервин. Потом бодро играла Чайковского, и мощные аккорды были отголоском речей смеющегося рыжего философа из крытой толем лачуги.

Когда она осторожно сказала Вайде:

— Тут, кажется, есть один человек, который забавы ради оскорбляет местных богов, Бьернстам, что ли? — предводительница реформаторов ответила:

— Бьернстам? О да! Слесарь. Редкий нахал!

IV

В полночь вернулся Кенникот. За завтраком он четыре раза повторил, что думал о Кэрол каждую минуту.

Когда она вышла за покупками, ее окликнул Сэм Кларк:

— Доброе утро! Можете постоять минутку и поболтать с Сэмом? Теплеет как будто, а? Что говорит термометр доктора? Пора бы вам зайти к нам вечерком! Нечего важничать и прятаться от людей!

Старик Чэмп Перри, местный старожил, скупщик пшеницы при элеваторе, остановил ее на почте, подержал ее руку в своих морщинистых лапах, поглядел на нее выцветшими глазами и прокашлял:

— У вас, моя дорогая, такой свежий и цветущий вид! Жена недавно сказала, что поглядеть на вас — и лекарства никакого не надо!

В галантерейном магазине она встретила Гая Поллока, выбиравшего скромный серый шарф.

— Мы вас так давно не видели, — сказала она. — Не зайдете ли как-нибудь вечерком сыграть в криббедж?

— Вы и вправду позволите? — радостно переспросил Поллок.

В то время, как она покупала два ярда мехельнских кружев, к ней на цыпочках приблизился вокалист Рэйми Вузерспун с взволнованным выражением на длинном желтом лице.

— Будьте добры, зайдите в мое отделение и взгляните на пару лакированных туфель, которые я отложил для вас!

С видом священнодействующего жреца он расшнуровал ей ботинки и, отогнув край платья, надел туфли. Она их купила.

— Вы хороший коммерсант! — сказала она.

— Я совсем не коммерсант! Я просто люблю элегантные вещи. Все это так некрасиво.

И он безнадежным жестом указал на полки с коробками обуви, на деревянное сиденье стула, на котором дырочки образовывали розетки, на стойку с висящими на ней штиблетами и жестянки с сапожным кремом в окне, на литографированное изображение ухмыляющейся молодой девушки с пунцовыми щеками, восклицающей в поэтическом порыве рекламного вдохновения: «Мои ножки лишь тогда стали совершенством, когда я купила пару первоклассных ботинок «Клеопатра».

— Но иногда, — вздохнул Рэйми, — попадается пара изящной обуви вроде этой, и я откладываю ее в сторону для тех, кто способен ее оценить. Когда я увидел эти туфли, я сразу сказал себе: «Вот было бы хорошо, если бы они подошли миссис Кенникот!» И я решил сообщить вам о них при ближайшем случае. Я не забыл наших приятных бесед у миссис Гэрри!

Гай Поллок зашел в тот же вечер, и хотя Кенникот тут же усадил его за криббедж, Кэрол была снова счастлива.

V

Вернув себе часть прежней жизнерадостности, Кэрол не забыла о своем решении начать усовершенствование Гофер-Прери с легкой и приятной пропаганды, а именно с попытки научить Кенникота наслаждаться по вечерам чтением стихов при свете лампы. Но кампания все откладывалась. Дважды он предлагал пойти в гости к соседям, и она соглашалась: в третий раз он был вызван на ферму. На четвертый вечер он сладко зевнул, потянулся и спросил:

— Ну, что бы предпринять сегодня? Не пойти ли в кино?

— А вот я знаю, чем мы займемся! Только не задавай вопросов. Иди и сядь к столу. Так тебе хорошо? Устройся поудобнее, забудь, что ты деловой человек, и слушай..

Вероятно, на нее оказал влияние властный характер Вайды Шервин. Во всяком случае, у нее был тон ревностного культуртрегера. Но Кэрол сразу стала другой, как только уселась на диван, оперлась подбородком на руки и начала читать вслух из лежавшего у нее на коленях томика Йитса.

Мгновенно раздвинулись стены ее уютного дома, перестал существовать захолустный степной городок. Она очутилась в мире одиночества — трепетали в сумерках крылья пташек, тоскливо кричали чайки на морском берегу, пена прибоя подползала из темноты, и высился остров Энгус — обитель старших богов, сияла слава несбывшихся подвигов, выступали статные цари и женщины в золотых поясах, и слышался неумолчный скорбный напев, и…

— Э-кхе-кхе! — закашлялся доктор Кенникот.

Она остановилась, вспомнив, что ее муж еще недавно жевал табак. Он смущенно мялся под ее негодующим взором.