Том 1. Главная улица - [181]

Шрифт
Интервал

— Значит, вы думаете, что мне лучше не возвращаться?

В голосе Кэрол звучало разочарование.

— Это очень трудный вопрос. Когда я говорю, что я эгоистка, я хочу сказать, что смотрю на женщин только с точки зрения их полезности в борьбе за наше политическое влияние. А вы? Могу я быть откровенна? Помните, что, говоря «вы», я не имею в виду вас одну. Я думаю о тысячах женщин, каждый год приезжающих в Вашингтон, в Нью-Йорк, в Чикаго, не удовлетворенных жизнью дома и чающих знамения с небес, — женщин самых разнообразных, от пятидесятилетних матерей в нитяных перчатках до девушек, только что из колледжа, организующих забастовки на фабриках своих собственных отцов! Все вы более или менее полезны мне, но лишь немногие из вас могут занять мое место, так как у меня есть одно достоинство: я отказалась от отца, матери и детей во имя любви к моему богу…

Вы должны ответить на один основной вопрос: явились вы сюда, чтобы, как принято выражаться, покорить Восток или чтобы победить себя?

Этот вопрос гораздо сложнее, чем большинство из вас думает и чем думала я, когда начинала переделывать мир. Самая большая трудность при «завоевании» Вашингтона или Нью-Йорка в том, что завоеватели больше всего должны остерегаться победы! Как это было просто в добрые, старые дни, когда писатели мечтали только продать сто тысяч экземпляров своего произведения, скульпторы — быть принятыми в богатых домах и даже политические деятели вроде меня простодушно радовались, если их выбирали на видные должности или приглашали прочесть цикл лекций в разных городах. Но мы, беспокойные души, перевернули все вверх дном. Сейчас самое позорное — это успех. Общественный деятель, пользующийся успехом у богатых покровителей, может быть вполне уверен в том, что он смягчил свои взгляды им в угоду, а писатель, заработавший кучу денег… бедняги, я слышала, как они оправдывались перед обтрепанными авторами романов с несчастливым концом! Как стыдятся они жирных кушей, передавая свои авторские права кинокомпаниям!

Готовы ли вы пожертвовать собой в этом превратно устроенном мире, где популярность делает вас непопулярной среди людей, которых вы любите, где наибольшая неудача — это дешевый успех и где истинный индивидуалист — лишь тот, кто отрекается от всякого индивидуализма ради служения беспечному, неблагодарному пролетариату, который над ним же смеется?..

Кэрол улыбнулась, как бы давая понять, что она бы рада была пожертвовать собой, но… сказала со вздохом:

— Я не знаю. Боюсь, что во мне мало героизма. Дома я не проявляла его. Я не совершила больших, значительных…

— Дело не в героизме. Дело в выдержке. Ваш Средний Запад вдвойне пропитан пуританством: пуританство прерий добавляется к пуританству Новой Англии. Добродушно-грубоватые пионеры Запада — это они только с виду такие, а в глубине души они все еще похожи на первых угрюмых поселенцев Плимут-Рока. Есть только один способ достигнуть чего-нибудь в провинции, быть может, единственно действенный способ вообще: вы рассматриваете одну за другой каждую мелочь в вашем доме, в церкви, в банке и спрашиваете, почему это так и кто первый издал закон, что это должно быть так. Если побольше женщин будут делать это достаточно бесцеремонно, мы станем цивилизованным народом уже через каких-нибудь двадцать тысяч лет, вместо того, чтобы ждать двести тысяч, как определяют мои скептические друзья-антропологи… Легкое, приятное и благодарное занятие для женщин: просить у людей объяснения их деятельности. Это самая опасная доктрина, какую я знаю!

Кэрол размышляла: «Я вернусь! Я буду задавать вопросы. Я всегда этим занималась, и всегда безуспешно, но это все, что я могу. Я спрошу Эзру Стоубоди, почему он против национализации железных дорог, спрошу Дэйва Дайера, почему аптекарю приятно, если его называют доктором, и, может быть, спрошу миссис Богарт, почему она носит вдовью вуаль, похожую на дохлую ворону».

Предводительница женского движения выпрямилась.

— У вас есть еще кое-что. У вас есть ребенок, которого вы можете ласкать. Вот что вводит меня во искушение. Я сплю и вижу малышей… И я часто брожу по паркам, чтобы посмотреть, как они играют. Дети в сквере Дюпона — как маки на клумбе. А политические противники называют меня бесполой.

«Хью, конечно, нужен свежий воздух! — в страхе подумала Кэрол. — Но я не дам ему вырасти неотесанным деревенским парнем. Я не дам ему торчать с зеваками на перекрестках… Это я, кажется, могу…»

Идя домой, она размышляла: «Теперь, когда прецедент создан, когда я присоединилась к союзу и даже устроила стачку и узнала, что такое солидарность, мне уже не будет так страшно. Уил теперь не сможет удержать меня, если я захочу уехать. Когда-нибудь я в самом деле поеду в Европу с ним… или без него. Я жила среди людей, которые не боятся тюрьмы. Теперь я могла бы пригласить какого-нибудь Майлса Бьернстама к обеду, не опасаясь, что скажут Хэйдоки… Кажется, могла бы… Я увезу с собой звуки голоса Иветт Жильбер и скрипки Эльмана. Они будут особенно приятны среди стрекотания кузнечиков на поле в осенний день. Я могу смеяться и оставаться при этом спокойной… Кажется, могу…»


Еще от автора Синклер Льюис
Искатель, 1966 № 02

На первой странице обложки рисунок П. ПАВЛИНОВА к рассказу Ю. ТАРСКОГО «ДУЭЛЬ».На второй странице обложки рисунок Ю. МАКАРОВА к повести О. ЛАРИОНОВОЙ «ВАХТА «АРАМИСА».На третьей странице обложки фотокомпозиция А. ГУСЕВА «НА ДАЛЕКОЙ ПЛАНЕТЕ».


Котенок и звезды

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Том 9. Рассказы. Капкан

В заключительный, девятый, том вошли рассказы «Скорость», «Котенок и звезды», «Возница», «Письмо королевы», «Поезжай в Европу, сын мой!», «Земля», «Давайте играть в королей», «Посмертное убийство» (перевод Г. Островской, И. Бернштейн, И. Воскресенского, А. Ширяевой и И. Гуровой) и роман «Капкан» в переводе М. Кан.


У нас это невозможно

В романе «У нас это невозможно» (1935) известный американский писатель, лауреат Нобелевской премии Синклер Льюис (1885—1951) обличает фашизм. Ситуация вымышленная, но близкая к реальной жизни США в 1930-е годы: что могло бы произойти, если бы к власти пришли фашисты.


Ивовая аллея

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Том 6. У нас это невозможно. Статьи

В шестой том Собрания сочинений вошел роман «У нас это невозможно» в переводе З. Выгодской и различные статьи Синклера Льюиса.


Рекомендуем почитать
Королевское высочество

Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.


Угловое окно

Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII - начала XIX века, Э.Т.А. Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р. Шумана. Как известно, писатель страдал от тяжелого недуга, паралича обеих ног. Новелла "Угловое окно" глубоко автобиографична — в ней рассказывается о молодом человеке, также лишившемся возможности передвигаться и вынужденного наблюдать жизнь через это самое угловое окно...


Каменная река

В романах и рассказах известного итальянского писателя перед нами предстает неповторимо индивидуальный мир, где сказочные и реальные воспоминания детства переплетаются с философскими размышлениями о судьбах нашей эпохи.


Услуга художника

Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.


Ботус Окцитанус, или Восьмиглазый скорпион

«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.


Столик у оркестра

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Том 4. Элмер Гентри

В четвертом томе представлен роман «Элмер Гентри».Перевод под редакцией М.Кан.


Том 5. Энн Виккерс

В пятый том Собрания сочинений вошел роман «Энн Виккерс» в переводе М. Беккер, Н. Рахмановой и И. Комаровой.