Толпа героев XVIII века - [129]

Иван Иванович Бецкой, которого встретила в Париже Делафон, был крупным государственным деятелем, просветителем и одновременно… отчаянным государственным романтиком. При этом он занимал особое место при дворе Екатерины II и как раз в это время был объят идеей создания особых, невиданных прежде в России учебно-воспитательных учреждений для дворянских детей, точнее девочек. Таким учреждением стал образованный в 1764 году Смольный институт.

Между тем в Смольном начиналась новая эпоха русской педагогики. На смену насилию, обычному для традиционной школы, пришли другие начала воспитания и обучения.

Образцом для Смольного института стало французское закрытое заведение для воспитания девиц Сен-Сир, а то, что институт был основан в Смольном монастыре, не смущало его организаторов. Как писала в 1772 году Вольтеру императрица Екатерина II, «мы далеки от мысли сделать из них монахинь. Напротив, мы воспитываем их так, чтобы они могли украсить собою семейства, в которые вступят. Мы не хотим их сделать ни жеманницами, ни кокетками, но любезными, способными воспитывать своих собственных детей и иметь попечение о своем доме». При этом режим предполагалось ввести строгий, почти как в монастыре: подъем до 8 часов утра, туалет, молитва, чтение Евангелия; в 8 часов – завтрак, с 9 – уроки, в 12 часов – обед, отдых до 2 часов пополудни, с 2 до 5 – уроки, прогулки на чистом воздухе и так далее. И все это – под строгим контролем учителей, воспитателей и директрисы.

Сорокасемилетняя Софья Ивановна Делафон, хлебнувшая горя, но не утратившая любви к людям, как нельзя лучше подходила на пост начальницы Смольного. Кроме того что Софья Ивановна светилась добротой, она еще обладала редкими достоинствами начальника – была честной, толковой, строгой, умела хорошо организовать дело и расставить людей по местам. Это стало ясно после того, как Делафон заменила первую директрису княжну Анну Долгорукую, которая оказалась лишенной административных способностей, такта, а главное – любви к детям и педагогического дарования. Надменная, малообразованная, она чувствовала себя в Смольном не в своей тарелке и, проработав восемь месяцев, уступила место Делафон.

Софья Ивановна целиком разделяла педагогическую концепцию Бецкого: детей воспитывать только добротой, никогда их не бить. А побои в те времена были нормой. Историки, изучая систему воспитания и право тех времен, ввели специальный термин для этого повсеместно распространенного явления: «раздача боли». Не было человека, которого бы тогда не били, не наказывали телесно. Били всех: взрослых и детей, женщин и стариков. Били плачущих младенцев в колыбели, регулярно по субботам пороли школьников, всех подряд – в том числе не совершивших проступков: а вдруг утаил, не попался?! Если муж не бил (точнее – не поучал) жену, считалось, что он ее не любит. Барыня «угощала оплеушинами» сенных девушек за плохо мытые полы, белье, как и дочерей, прочих родственников за непослушание, да и просто – из-за скверного настроения. На конюшне постоянно пороли слуг за лень, воровство, крестьян – за дерзость, пьянство, порубки барского леса и другие проступки. А потом приезжали солдаты со сборщиками налогов и всех недоимщиков палками били по пяткам. Мастера не столько учили ремеслу подмастерьев и учеников, сколько били их, от офицеров получали зуботычины, а часто и шпицрутены солдаты и матросы, полицейские без пощады били на улицах нищих и пьяных, их же за мелкие преступления «учили» палками на площадях. Получить кнутом от проезжавшего мимо кучера или форейтора было обычным делом. Можно было часто видеть и казни кнутом, когда человека до смерти забивали этим страшным орудием. Побои в то время были узаконены: кнутом, плетью, морской кошкой, батогами, шпицрутенами. И тут вдруг в Смольном никого не бьют!

Еще более дивными были принципы воспитания девочек. На смену всеобщему насилию в традиционной педагогике пришли другие начала. Воспитатель, по мысли Бецкого, обязан иметь жизнерадостный характер, иначе его нельзя подпускать к детям – ведь они должны не бояться, а любить своего наставника. Воспитательнице надлежит «быть любимой и почитаемой всеми… дабы сим способом отвращен был и самый вид всего того, что скукою, грустию или задумчивостию назваться может». При этом она обязана была «собственных или домашних своих огорчений воспитываемым детям отнюдь не показывать, но всячески оные от них скрывать должно», чтобы девицы «были бы скромны, вежливы, ласковы и учтивы, но непринужденно». Учитель не может быть лжецом и притворщиком, а только «человеком, разум имеющим здравый, сердце непорочное, мысли вольные, нрав к раболепию непреклонный (то есть не воспитывать подхалимов. – Е.А. ), говорить должен, как думает, а делать, как говорит». О Господи! Вспомним, читатель, нашу школу!

В учебе не следовало отягощать незрелый еще разум излишними понятиями… не поступать с ними «суровым и неприятным образом». Ставилась задача «возбуждать охоту к труду, страх к праздности». Именно праздность, по мнению Бецкого, служила источником всяческого зла и порока. Учитель не дозволяет девицам читать книги вредные, развращающие юную душу. Не следовало им видеться и разговаривать со скверными, злыми людьми, помнить всегда поговорку: «Случай делает вора». А главное – нужно «старанием, искусством и трудами нечувствительно достигнуть» знаний, «приводить к учению подобно как в приятное, украшенное цветами поле». Можно было бы посмеяться над принципами Бецкого в воспитании юношества, но лучше не будем – история нашего железного века показала, что по сравнению с нашими предками из XVIII века мы не стали ни добрее, ни лучше их, а даже наоборот, злее и хуже.