Толлеус. Учитель – ученик - [28]

Сфокусировав слегка затуманенный взгляд на дворецком, Сильвио кивнул: «Зови!»

Через минуту раздался стук каблуков по мрамору, и в просторный зал вошел по-медвежьи грузный мужчина, на крупном лице которого красовались модные, но совершенно не подходящие по стилю усики. Такой же небольшой диссонанс наблюдался в одежде гостя: добротный, хоть и не новый камзол солидного человека, сшитый из дорогой темно-зеленой ткани и со вкусом украшенный белыми и золотыми вставками, и тут же – атласный розовый бант, который пристал юным щеголям. В этом был весь Монтейро: он не мог отказаться от любимой вещи, но при этом считал, что, вращаясь в высшем свете, необходимо хотя бы чуть-чуть соответствовать веяниям моды. Впрочем, это в Широтоне освистали бы за такой фортель, а здесь, во многих сотнях лиг от столицы, подобное вполне допускалось.

Впрочем, Мелиотон когда-то был столицей далеко не самого мелкого государства, являющегося теперь частью империи, по размерам вполне мог соперничать с крупнейшими городами Оробоса и процветал по сей день. В основном, конечно, благодаря торговле: общая граница империй такова, что, несмотря на огромную протяженность линии соприкосновения, с комфортом и в больших количествах водить караваны можно всего в двух местах – через Беллус и здесь.

Хозяин радушно улыбнулся и поднялся навстречу гостю, чтобы тут же утонуть в могучих объятиях.

– Вот шельмец! – добродушно загудел Монтейро вместо приветствия, выпуская слегка помятого Сильвио. – Я наслышан о твоей победе! Каурая, как и договаривались, твоя. Уже в конюшне. А ведь, согласись, нечестно получилось! Тебе досталась и кобыла, и кордосская козочка! Надо было спорить наоборот: если ты не берешь эту ледяную крепость, то только тогда лошадка достается тебе. В качестве утешения, так сказать!

– Но тогда какой был бы у меня резон стараться? – приподнял бровь хозяин.

– Как «какой»? – искренне выпучил глаза Монтейро. – Ради того, чтобы приручить эту козу-дерезу! По-моему, на твоем месте сейчас мечтал бы оказаться каждый мужчина, что был вчера на приеме. Даже трухлявый пень эль Бельзамо вчера проявлял признаки жизни да все щурился в ее сторону, а не просто сидел истуканом, укрытый пледом… И перестань так сыто ухмыляться, точно бочку меда слопал! Это попросту неприлично: твой друг только что лишился чудесной кобылы, а ты!..

Глядя на раскрасневшегося приятеля, Сильвио не выдержал и расхохотался.

– Полно, мой дорогой! – обратился он к сердито пыхтящему здоровяку. – Ты совершенно прав! Ночь с Корнелией стоит тысячи кобылиц. Да что там – она бесценна! Поэтому забирай свою каурую, я дарю ее тебе обратно. И гнедого, которого ставил я, если хочешь, тоже дарю!

Монтейро враз посерьезнел, хлопком в ладоши вызвал дворецкого и вместо хозяина распорядился принести вельнского десятилетней выдержки. Сильвио же опять прикрыл глаза и точно забыл о госте. На лице расползлась довольная улыбка, точно он и в самом деле только что насытился самыми изысканными яствами.

Когда пыльный кувшин оказался на столе, здоровяк тут же схватил его и лично наполнил оба бокала. Лишь только дверь за дворецким закрылась, он сунул один под нос другу и сурово приказал:

– Пей!

Голос его не был так мелодичен, как у опытного и чуткого слуги, так что в этот раз Сильвио ощутимо вздрогнул, очнувшись.

– Да ты, мой дорогой, никак влюбился? – без тени иронии спросил Монтейро.

– Сам задаю себе этот вопрос, – беззаботно отозвался хозяин. – Кто бы мог подумать, а? Бывают же чудеса на свете!

– Может, приворот? – словно бы про себя в задумчивости протянул гость.

– Конечно же нет! – отмахнулся Сильвио. – У меня защита от такого. Думаю, у тебя тоже.

– Как знать. Защиту-то ставили наши чародеи от своих же заклятий. А на что способны кордосские ведьмы?

– Брось! Зачем ей это? Сам же назвал ее хозяйкой ледяной крепости. По-моему, она вообще не хотела ни с кем заводить интрижку. И этот ее муж – помнишь, как зыркал, хотя был свидетелем всего лишь невинной беседы? Я даже думал, что без дуэли не обойтись, и прикидывал, какие проблемы у меня могут возникнуть из-за убийства посла, или кто он там есть.

– Так, может, дело как раз в этом? В смысле – мотив! Ты ей понадобился не для женитьбы, а чтобы выболтал все наши секреты? Спрашивала она тебя о чем-нибудь?

– Какие секреты? – фыркнул Сильвио, отмахнувшись. – Секреты – в императорском дворце да в «Недремлющем Оке». А я последние десять лет даже не числюсь на службе. Она, конечно, не молчала – спрашивала про то, как идет торговля, да выпытывала светские сплетни. Но в этом нет никакой тайны. Первое – вежливый интерес, а второе, понятно, женская вотчина. Какую ни возьми, даже самое невинное создание, – готовы не есть, лишь бы перемыть косточки каждому знакомому.

– Что же тогда? – Монтейро в глубоком раздумье свел брови. – Зачем ей понадобилось тебя охмурять?

– Да не было никакого волшебства! Все объясняется гораздо проще, причем одним лишь словом, и слово это – «хороша»! Всем хороша! Лицо, фигурка. Умна и образована. Ты знаешь, мой конек в общении с прекрасным полом – романтические стихи и песни менестрелей былых времен. Женщины просто тают. Так представь себе: она их тоже знает! Что-то из них даже я никогда не слышал, хотя специально собираю рукописи. И в истории той эпохи прекрасно ориентируется. Мы же не всю ночь с ней кувыркались, но и разговаривали в перерывах. А уж что она вытворяет в постели!.. Сам же говорил, что старик эль Бельзамо подпрыгивал в своем кресле. Это неспроста! Он мужчина опытный, в свое время, говорят, был о-го-го. Так что ценную особу не пропустит, за лигу учует.