Толкование на Евангелие от Матфея. В двух книгах. Книга II - [34]

5. И если хотите увериться в этом, испытаем человека, близкого к смерти или престарелого и, припомнив ему о роскошных столах, которыми он услаждался, о славе и чести, равно и о добрых делах, какие он когда-либо делал и совершал, – спросим его: что больше его радует? И увидим, что, вспоминая первые, он стыдится и закрывает лицо, а вспоминая последние, восхищается и ликует. Так Езекия, когда изнемог, вспомнил не о славе, не о царстве, не о столах роскошных, но о правде. Помяни Господи, говорит он, како ходих пред Тобою путем правым (4 Цар. 20, 3). Посмотри, как и Павел восхищается добрыми делами и говорит: подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох (2 Тим. 4, 7). Скажешь: о чем ему было и говорить? О многом и большем этого: о почестях, ему возданных, об охранителях, которые имелись у него, и о многократных услугах. Не слышишь ли, что он говорит: якоже Ангела Божия прилете мя, яко Христа Иисуса, что аще бы было мощно, очеса ваша извертевше дали быстеми (Гал. 4, 14–15) и что по души его своя выя положиша (см.: Рим. 16, 4)? Однако он говорит не об этих почестях, но о трудах, об опасностях и соответствующих им венцах. И весьма справедливо. То остается здесь, а это за нами последует; за то дадим отчет, а за это получим награду. Или не знаете, как возмущают душу грехи в день кончины, как волнуют сердце? В эти-то минуты воспоминание о добрых делах, подобно вёдру во время бури, успокаивает смущенную душу. Если будем бодрствовать, то страх этот неразлучен будет с нами еще и в жизни; когда же остаемся бесчувственными, то он, без сомнения, предстанет тогда, когда будем разлучаться с этой жизнью. Так и узник тогда особенно скорбит, когда выводят его на суд; тогда особенно трепещет, когда приближается к судилищу, когда должен дать отчет. Вот почему много ходит и рассказов об ужасах при последнем конце и страшных явлениях, которых самый вид нестерпим для умирающих, так что лежащие на одре с великою силою потрясают его и страшно взирают на предстоящих, тогда как душа силится удержаться в теле и не хочет разлучиться с ним, ужасаясь видения приближающихся Ангелов. Если мы, смотря на страшных людей, трепещем, то каково будет наше мучение, когда увидим приближающихся грозных Ангелов и неумолимые силы, когда они душу нашу повлекут и будут отторгать от тела, когда много будет она рыдать, но вотще и без пользы? И богач, упоминаемый в Евангелии, много плакал по смерти; но это не принесло ему никакой пользы. Все это напечатлевая в уме и всегда представляя, чтобы и нам не потерпеть того же, удержим в свежей памяти страх смерти, чтобы избежать наказания за наши грехи и получить вечные блага, которых и да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому и Животворящему Духу слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа LIV

Пришед же Иисус во страны Кесарии Филипповы, вопрошаше ученики Своя, глаголя: кого Мя глаголют человецы быти, Сына Человеческаго? (Мф. 16, 13)

Изъяснение 16, 13–23. Для чего Христос спрашивает учеников предварительно о мнении народа о Нем. – В каком смысле Петр исповедал Христа Сыном Божиим. – Единосущие Христа с Отцом. – Почему до страданий Спаситель запрещал разглашать, что Он есть Христос. – Тайна Креста и Воскресения неизвестна была и апостолам. – Не должно стыдиться Креста Христова. – С какими мыслями и расположениями должно совершать знамение Креста. – Сила Креста. – Христианин не должен иметь ничего общего с землею. – Легкоисполнимость заповедей.

1. Для чего Евангелист упомянул об основателе города? Для того, что была другая Кесария, именно Стратонова; а Иисус Христос спрашивал учеников не в Стратоновой, а в Филипповой, отведши далеко от иудеев, чтобы они, освободившись от всякого опасения, смело высказали все, что у них было на мыслях. Для чего же Он спросил сначала не об их мнении, а о мнении народа? Для того, чтобы они, сказавши народное мнение, потом, будучи спрошены: вы же кого Мя глаголете быти? – самым порядком вопросов были возведены к высшему разумению и не стали о Нем так же низко думать, как и народ. По той же причине спрашивает их не в начале проповеди, но, когда сотворил много чудес, беседовал с ними о многих и высоких истинах и многократно доказал Свою Божественность и единство с Отцом, тогда уже предлагает им этот вопрос. И не говорит: за кого Меня почитают книжники и фарисеи? – хотя они часто приходили к Нему и беседовали; но желает знать непритворное мнение народа: кого Мя глаголют человецы быти? Мнение народа было хотя гораздо ниже надлежащего, но без всякого лукавства; мнение же книжников и фарисеев внушено было сильною злобою. И, показывая, как сильно желает, чтобы исповедовали Его воплощение, говорит: Сына Человеческого, – разумея под этим и Божество, как нередко и в других местах Он делает. Так говорит: никтоже взыде на небо, токмо Сын Человеческий, сый на небеси (Ин. 3, 13); и в другом месте: аще убо узрите Сына Человеческого восходяща, идеже бе прежде (см.: Ин. 6, 62). Потом, когда ученики сказали Ему: ови убо Иоанна Крестителя, инии же Илию, друзии же Иеремию, иные единого от пророк