Только здесь - [71]

В конце концов мне удалось уснуть, но проспала я всего пару часов, после чего меня разбудила ругань внизу. Затем последовали грохот и возня.

Брент воевал со своим вещмешком, он громко сквернословил, пытаясь набить его под завязку и одновременно застегнуть молнию. Стоя на лестнице, я наблюдала за ним до тех пор, пока он не почувствовал мое присутствие.

– Ты уезжаешь, – только и смогла хрипло сказать я.

– Да, – ответил Брент и грустно мне улыбнулся, проводя рукой по волосам. – Мне надо возвращаться на занятия.

– Все в порядке, – я пожала плечами. – Ты что, собирался уехать, не попрощавшись?

Было совершенно очевидно, Брент не знает, как себя со мной вести. Прошлым вечером, когда он пришел домой, я попросила его рассказать мне, что же произошло в тот день, когда Тео ударил Ксандера; начала вырисовываться цельная картина. Как и сказал Тео, в тот день он был в плохом настроении, и когда увидел, что я плачу, и узнал о Ксандере, то взбесился. Брент сказал, что Тео предупредил Ксандера, чтобы тот держался от меня подальше и больше никогда со мной не разговаривал. Брат считал, Тео затеял драку с Ксандером не только из-за своего дурного настроения. Я всегда была с ним мила, и он знал, что мне нравится. Все это каким-то образом заставило его думать – если он подерется с Ксандером, то отплатит мне добром за добро.

Брент видел, что что-то не так: ему хватило одного взгляда на мои заплаканные и припухшие глаза. Поэтому, как только он закончил рассказывать, то тут же меня обнял, и я весь остаток вечера проплакала у него на груди. Слова были лишними. Когда речь заходила об эмоциях, Брент был словно слон в посудной лавке: он никогда не знал, что сказать, и часто говорил невпопад, и от этого только еще сильнее хотелось расплакаться.

– Ты спала, и я не хотел тебя беспокоить, – признался наконец он.

– Не говори глупостей, – я спустилась с лестницы и открыла ему объятия. – Иди сюда.

Брент быстро подошел ко мне и крепко обнял: он хотел не словом, а делом продемонстрировать свою заботу. Наслаждаясь моментом, я положила голову ему на плечо и закрыла глаза, вдыхая его запах – аромат мыла. Брент пах домашним уютом. И сейчас, когда я была настолько потерянной, это утешало и ободряло.

– Занимайся усердно, – сказала я, когда мы отстранились друг от друга.

К моему ужасу, у меня сломался голос, поэтому я отвернулась, отчаянно пытаясь не расплакаться.

– Роуз, – Бренту было за меня больно. – Извини…

– Тебе не за что извиняться, – быстро перебила его я, снова беря себя в руки.

Он немного помедлил, и я поняла, ему отчаянно хочется задать вопрос.

– Что произошло? – спросил он наконец. – Это все из-за того, что я сказал вчера за обедом про Ксандера? Несколько месяцев назад я познакомился в универе с его братом, он-то мне об этом и поведал, я думал, вся школа в курсе…

– Это не имеет значения, – твердо перебила я. Мне отчаянно хотелось убедить в этом не столько его, сколько себя. – Все будет хорошо.

Брент смутился и бросил на меня осторожный взгляд.

– Вы с Тео…?

– Брент, может, хватит в самом деле? – я покачала головой, дожидаясь, пока схлынет новая волна боли, стараясь запереть ее внутри. – Я не знаю, что сейчас между нами происходит.

Брент озабоченно на меня посмотрел, у него всегда было такое выражение лица, когда он переживал. Возможно, иногда он меня и заводил, но вместе с тем он был ужасно заботливым. И после всего произошедшего брат говорил о том, что ему есть до меня дело и всегда будет.

– Звони. В любое время, – сказал он мне на ухо и в последний раз обнял. – Я серьезно, Роуз.

– Я знаю.

Я помогла ему собрать сумки и донести их до машины и махала рукой ехавшему по улице Бренту до тех пор, пока он не завернул за угол и не скрылся из виду.

А затем я снова осталась одна.

Кассирша в магазине действовала мне на нервы.

Пока я рылась в сумочке в поисках мелочи, она не переставала на меня таращиться. Она практически прожигала взглядом, и после того как с ее губ слетело уже пятое за последние полминуты «ну», я решила просто не заморачиваться и не покупать ни шоколада, ни конфет, вообще ничего не покупать.

– Извините, – сказала я.

Подхватив корзинку, я пошла в противоположном направлении, проталкиваясь мимо всей очереди, только и ждавшей, когда уже я расплачусь и уйду.

– Хорошего вам дня, – я пыталась как можно скорее убраться, а заученный ответ кассира, полетевший мне вслед, прозвучал скорее как угроза.

Подходя к прилавкам со сладостями и раскладывая по нужным отделениям конфеты, я проклинала себя за глупость и трусость. Я так отчаянно старалась не расплакаться, что даже не заметила, как ко мне кто-то подошел и остановился рядом, покашливая, чтобы привлечь мое внимание.

– Вопрос, – спросил кто-то позади меня. – Восемь шоколадных батончиков – не много ли для одного человека? Или это недостаточно?

Я резко развернулась, узнав голос.

– Ники.

Ники Локхарт тепло мне улыбнулась, притворившись, что не заметила моего удивления. Она обняла меня за талию, и наши корзинки стукнулись друг об друга.

– Привет, дорогая, – мягко и ласково сказала она. – Давно не виделись.

У меня пропал дар речи, в голове прокручивалась тысяча разных мыслей. Я не видела Ники всего несколько недель (Тео часто приходил ко мне, а не я ездила к нему – дом был в моем распоряжении, а водить по вечерам я не любила), но она смотрела на меня с таким обожанием, как будто мы не виделись несколько месяцев. Ники не заметила, как я напряглась, увидев ее – маму моего бойфренда, и это все именно сейчас, когда в наших с ним отношениях наступил критический момент. Но казалось, она, наоборот, очень рада нашей случайной встрече.