Только ты - [57]

— Крупные? Нет. А представление, может быть, толкнём. Пошумим в кафе вниз по улице в течение всей недели Дня Благодарения. Когда все студенты разъезжаются по домам, у нас нет конкурентов на «открытом микрофоне».

— Эй, поздравляю! — сказала я. — Я приду.

— Пожалуйста, не надо, — произнесла Сильвия, закатив глаза. — Это унизительно.

— Да, — ответил я, — но выступление – это же хорошо.

Девушка снова закатила глаза, но на этот раз на ее лице расползлась улыбка.

— Нам следует составить план празднования твоего совершеннолетия? На следующей неделе, да?

— В понедельник, — кивнула я.

— Чтобы ты хотела сделать?

Напиться и переспать с Диланом.

— Не знаю. Ничего особенного. Или нечто грандиозное. Я ненавижу эти вечеринки в честь совершеннолетия, где тебя заставляют пить шоты.

— Абсолютно не согласна, — возразила мне Сильвия. — Нам следует пойти в самый грандиозный бар, где проверяют удостоверения личности и готовят изысканные коктейли.

Я скривила лицо.

— Тебе не кажется, что мы и так достаточно времени проводим в баре? Серьезно, почему темой каждого двадцать первого дня рождения должен быть алкоголь?

— Так какую стилистику дня рождения ты бы предпочла, именинница?

Шелковые простыни и свечи.

— Не знаю. Возможно, я и пить-то не буду. — Последние пару раз, когда я выпивала хотя бы глоток, закончились для меня поцелуями с бойфрендом моей тайной сестры. Но этого я не могла сказать Сильвии. Во-первых, она даже не знала о факте наличия у меня сестры. Во-вторых, она, вероятно, одобрила бы мои действия. Ведь Ханна для нее всего лишь гламурная девица.

— Абсолютно уверена, что это против правил, — нахмурилась Сильвия.

— Я устала от правил, — заявила я, наверное, более категорично, чем следовало. Но это правда. Меня уже тошнило от того, что мне приходится скрывать от небезразличных мне людей важные вещи. Меня тошнило от правил — из-за них, я не могла рассказать Дилану, почему я психую от всей сложившейся ситуации. Я устала от всего этого.

Сильвия подняла руки, признавая поражение.

— Ладно, хорошо. Мы надуем воздушные шарики, приготовим торт и смастерим маленькие заостренные колпаки из бумаги. Как на твое шестилетие. Так лучше?

Я одарила ее слабой улыбкой.

— Ты победила. Сходим куда-нибудь. Может, в тот новый крутой мексиканский бар? Кувшин маргариты и неограниченное количество гуакамоле звучит прекрасно.

— Ура! — Она сжала мое плечо. — Вот это по-нашему.

Оставшаяся часть дня прошла, как и все прошедшие пятницы: спокойные ланчи сменились толпой студентов в ночное время. В субботу всё повторилось сначала. От Дилана не было никаких вестей, даже его обычных электронных писем с темой «Эврика», в которых он рассказывал о своих новых мыслях и плане для нашего проекта. Для меня такое положение вещей было облегчением и ужасом одновременно. Ведь именно этого я и хотела, да? Чтобы он оставил меня в покое, пока с Ханной всё не уладится. Именно об этом я просила его перед тем, как он не начал вытворять очень грязные штучки, находясь на другом конце города... чтобы просто доказать, что он в состоянии это сделать.

На этот раз Дилан не преподает мне урок. Он просто выполняет то, о чем я его просила. Мне хотелось, чтобы он не появлялся в эти выходные — он так и поступил. Вот только парень оказался прав. Мне не обязательно видеть его, чтобы не переставать думать о нем, чтобы скучать по нему, желать его настолько сильно, что едва можно спать по ночам. Каждый раз, когда темноволосый парень переступал порог «Верде», я оглядывалась и проверяла, не он ли пришел. За эти выходные мне десятки раз слышалось, как кто-то произносит его имя. Но всякий раз это был не Дилан, и я ненавидела себя за желание увидеть его, за то, что хваталась за телефон, разыскивала его контакт и почти нажимала на кнопку вызова. Я ненавидела, когда курсор мышки зависал над кнопкой «Ответить» на его последнее присланное мне письмо. Мне был ненавистен сам факт того, что, если мы снова свяжемся друг с другом, если я сдамся и позвоню ему, если мельком замечу его на улице, то потеряю последние остатки самообладания и прыгну в его объятия.

Хуже всего то, что на самом деле мне не претил ни один из этих вариантов. Я бы хотела, чтобы это произошло.

Глава 17

В понедельник утром я проснулась от запаха масла и корицы. Всё еще закутанная в халат я проследовала на кухню, где нашла маму, усердно работающей за столешницей.

— Милая! — воскликнула она. — С днем ​​рождения!

Я поцеловала ее.

— Французские слойки на завтрак?

— Для моей девочки. Конечно.

Без понятия, почему мы их называем французскими, но это наше фирменное блюдо. Эти слойки, в сущности, — маленькие кексы, которые сначала обмакивают в масле, а затем обваливают в сахара и корице. На вкус они божественны. Мама обычно оставляла приготовление лакомства на праздники и дни рождения, и я могла съесть две или три штуки за раз.

— Ммм. Кофе готов?

— Да, и я использовала для его приготовления цикорий, который твой отец в прошлом месяце привез из Нового Орлеана.

Я налила две чашки ароматного насыщенного кофе, пока мама обваливала последнюю слойку в коричнево-сахарной смеси. Секрет французских слоек — съедать их пока они тепленькие.