Только с дочерью - [64]

Я почувствовала острую жалость к несчастной малышке, но в следующее мгновение уже насторожилась. Не ловушка ли это? Не выдумка ли Махмуди с целью увезти нас в какое-нибудь другое место?

Однако мне ничего не оставалось, кроме как дойти с ним до улицы Шариати и сесть в такси. Меня терзала тревога. Не выболтала ли Эллен мой секрет Махмуди? Или, может, звонили из посольства? Не хочет ли он упрятать нас в новой норе, прежде чем мы успеем кого-нибудь известить?

Мы дважды пересаживались из одного такси в другое, и по дороге я молила Бога: только бы Махтаб не подала виду, что узнаёт этот район. Мы ехали тем же путем, что и к представительству США при швейцарском посольстве.

Более того, больница, до которой мы наконец добрались, была прямо напротив посольства!

Махмуди быстро провел нас в приемную и справился о номере палаты Нелуфар. Даже при моем скудном знании фарси я уловила, что возникла какая-то проблема и Махмуди пытается воспользоваться своим положением врача, чтобы прорваться сквозь бюрократический заслон. После нескольких минут яростного спора с регистраторшей он объяснил мне, в чем дело.

– Вам с Махтаб придется остаться здесь. Вы без чадры.

Я сразу сообразила, почему Махмуди так упрямился: ведь если он пойдет к Нелуфар один, ему придется оставить нас с Махтаб без присмотра здесь, в приемной, через дорогу от посольства! Я поняла, что это не ловушка. Нелуфар действительно пострадала. Я забыла все свои беды. Мое сердце разрывалось от боли за малышку и ее родителей. В конце концов Махмуди решил, что семейное горе важнее семейной безопасности. А кроме того, он, конечно же, не подозревал, что я знаю, рядом с чем мы находимся.

– Оставайтесь здесь! – приказал он.

И побежал узнать о состоянии Нелуфар.

Подумать только – мы были в двух шагах от посольства и ничего не могли предпринять. Несколько минут с Хэлен не стоили того, чтобы будить в Махмуди зверя.

К тому же он быстро вернулся.

– Здесь никого нет, – сказал он. – Мортезе перевез ее в другую больницу. Настаран ушла домой, так что идем к ней.

Обогнув посольство, мы быстро двинулись к находившемуся неподалеку дому. Я усилием воли удержалась от того, чтобы не взглянуть на здание, и мысленно постаралась внушить то же самое Махтаб. Махмуди не должен был догадаться, что мы здесь уже бывали.

Дом Мортезе и Настаран был расположен в квартале от посольства. Здесь уже собрались несколько соболезнующих женщин, и в их числе племянница Махмуди, Фереште, которая заваривала чай. Настаран ходила взад-вперед по комнате, периодически выглядывая на балкон – не идет ли муж с известием о дочери.

Именно с этого балкона на третьем этаже девочка упала на тротуар, перекувырнувшись через низкие металлические перила – не более восемнадцати дюймов высотой. Это был типичный тегеранский балкон – и типично тегеранская трагедия.

Прошло два часа, изредка нарушаемых тихими словами утешения. Махтаб не отходила от меня, ее личико было мрачно-серьезным. Мы обе думали о хорошенькой жизнерадостной девочке и шепотом молили Бога помочь маленькой Нелуфар.

Я пыталась поддержать Настаран, которая не сомневалась в моей искренности. Как мать я сочувствовала ей всем сердцем.

Следом за Настаран мы с Махтаб вышли на балкон. В дальнем конце двора появился Мортезе в сопровождении двух братьев. Они несли коробки с бумажными носовыми платками, которые здесь трудно достать.

Настаран, угадав страшную правду, издала жуткий, леденящий душу вопль. Носовые платки требовались для того, чтобы вытирать слезы.

Она бросилась к двери и встретила мужчин на лестнице.

– Мордех! – проговорил Мортезе сквозь слезы. «Умерла».

Настаран потеряла сознание.

Дом тут же наполнился скорбящими родственниками. Они били себя в грудь и голосили согласно ритуалу. Махмуди, Махтаб и я плакали вместе с ними.

При всем моем искреннем сочувствии к Настаран и Мортезе под конец этой печальной ночи я задалась вопросом, как случившееся отразится на моих планах. Был вторник, а в воскресенье я должна была встретиться в парке с мисс Алави. Не сорвется ли эта встреча и не останемся ли мы здесь – навсегда? Мне надо было обязательно каким-то образом связаться с ней, а возможно, и с посольством по телефону. Вдобавок мне не терпелось выяснить, что произошло с Эллен.

На следующий день утром мы облачились в черное, чтобы вместе с родителями и легионом родственников присутствовать на похоронах. На ночь малышку Нелуфар поместили в морг, и сегодня ее мать и отец должны были совершить обряд омовения тела, тогда как остальные родственники будут нараспев возносить молитвы. Затем Нелуфар, завернутую в простой белый саван, повезут на кладбище хоронить.

В нашей спальне в доме Маммаля, когда мы готовились к печальному дню, я сказала:

– Не лучше ли мне остаться дома присматривать за детьми, пока все взрослые будут на кладбище?

– Нет, – отрезал Махмуди. – Ты должна пойти с нами.

– Я не хочу, чтобы Махтаб все это видела. Да и толку от меня будет намного больше, если я останусь с детьми.

– Нет!

Однако, когда мы пришли к Настаран и Мортезе, я в присутствии Махмуди повторила свое предложение собравшимся, и моя идея была одобрена. Махмуди сразу уступил – он был слишком поглощен другими мыслями, чтобы думать обо мне.