Только не дворецкий - [8]

В следующем коллективном сочинении «Спроси полисмена» (1932) один писатель придумал название, другой — завязку с убийством, а еще четверо представили свои версии расследования, одновременно пародируя друг друга. Примечательно, что Сэйерс и Беркли в этой книге поменялись сыщиками.

В книге «Шестеро против Скотленд-Ярда» каждый из участников описывает идеальное преступление, а настоящий инспектор Скотленд-Ярда, суперинтендант Корниш, объясняет, почему эти преступления вовсе не идеальные и как полиция бы в два счета раскрыла каждое из них. Надо сказать, объяснения инспектора далеко не всегда звучат убедительно — очень вероятно, что обратись мастера жанра к практике, им удалось бы выйти сухими из воды.

Наконец, в сборнике «Анатомия убийства» (1936) знаменитые авторы детективов пытаются разгадать реальные преступления прошлого, так и оставшиеся нераскрытыми.

Манера пародировать друг друга проникла и в индивидуальное творчество членов клуба: если на рубеже веков все пародировали только Конан Дойла, то у писателей Золотого века диапазон оказался гораздо шире. Скажем, Агата Кристи в серии рассказов «Партнеры по преступлению» заставляет своих героев расследовать преступления поочередно в манере доктора Торндайка, отца Брауна, Реджи Фортуна и так далее. А Бентли, сочинив довольно безжалостную пародию на оксфордский роман Сэйерс, делает лорда Питера героем клерихью.

НОВЫЕ СЫЩИКИ

Питер Уимзи, титулом горд,

Выглядит глупо, даром что лорд.

Но он настоящий гений

В распутывании преступлений.

Э. К. Бентли

Детективный жанр появился тогда, когда на сцену вышел новый герой — сыщик. Изменившийся образ сыщика означал начало новой детективной эпохи. В своем эссе «Как написать детектив» Энтони Беркли комментирует новые веяния моды:

Конечно, первейший признан действительно великого сыщика — его непохожесть на всех остальных; человек с обыкновенной наружностью должен оставить всякую надежду стать настоящим детективом. Он также должен иметь несколько странных привычек и выражать эмоции при помощи диковинных ужимок. Настоящие детективы не выражают эмоции обычным образом. Они на это просто не способны. Несколько лет назад в моде был сыщик с ястребиным взором и чеканным профилем, весь — мозг, практически никакого тела, который и во сне оставался сыщиком и никем более — благо он всегда выглядел именно так. Теперь все это изменилось.

Если вы хотите, чтобы вашу книгу напечатали, то ваш сыщик должен быть похож на что угодно, только не на сыщика. Он должен быть необъятным толстяком с пустым взглядом холодных рыбьих глаз, с флегматичными, умеренно приятными манерами. Конечно, все будут над ним потешаться и недоумевать, с чего это он возомнил себя детективом; так что читатель, который прекрасно знает, чем все кончится, сможет преисполниться восхитительным чувством — чувством собственного превосходства. Читатели это обожают.

Золотой век сохранил и преумножил эксцентричность сыщика, но при этом позволил ему быть смешным и человечным. В отличие от рациональной головы Холмса, хранящей лишь полезные ему сведения, голова нового сыщика забита массой ненужных знаний — включая стихи и спряжения латинских глаголов. Странным образом он умудряется извлекать пользу из классического образования. Новый сыщик — интеллектуал и сибарит, знает толк в вине и изысканных блюдах; он более чувствителен и уязвим, чем его аскетичные предшественники.

Многие исследователи считают, что в этих переменах повинны женщины. Нельзя сказать, что женщин-писательниц стало больше, их и прежде было немало. Однако в детективе Золотого века женщины вышли на первый план — Кристи, Сэйерс, Аллингем, Марш гораздо лучше известны сегодня, чем их современники-мужчины. Кажется, что это по их капризу сыщики изнежились и утратили былую суровость. Но это не так — мужчины-писатели одного за другим создавали раздумчивых, чудаковатых, привередливых толстяков с гуманитарным (в крайнем случае медицинским) образованием.

Давайте мельком глянем на некоторых сыщиков, которые предстают перед нами на странице этой книги.

Уже знакомый нам Филипп Трент — художник с университетским образованием, знает латынь (что не раз приходится очень кстати в его расследованиях), разгадывает загадки под настроение.

Реджи Фортун явился своему автору, Генри Бейли, в самые мрачные дни войны; про него известно, что он окончил престижную школу Чартерхаус и Оксфордский университет; что по профессии он врач и помогает полиции в качестве консультанта; знает латынь и древнегреческий (что помогает ему раскрывать преступления).

Инспектор Пул, детище Генри Уэйда, окончил Оксфорд, но работает в полиции; латынь пригождается и ему.

Отец Браун — низенький священник с голубыми глазами, крайне негероической внешности. Безусловно, получил неплохое образование. Надо ли говорить, что он знает латынь?

Все это — творенья мужчин. А теперь — персонажи, придуманные женщинами.

Лорд Питер Уимзи (сыщик Дороти Сэйерс) — аристократ, престижная школа, Оксфорд, сыплет цитатами (часто — на латыни). Сыщик-любитель.

Альберт Кэмпион (герой Марджери Аллингем) — неясное аристократическое родство, Оксфорд (латынь!), сыщик-любитель.