Толкиен. Мир чудотворца - [60]

А то Кольцо, что у Фродо, растолковывает изрядно струхнувшему хоббиту маг, — «Кольцо Всеаластья, которому покорны остальные двенадцать».

Много веков назад это единственное в своем роде Кольцо потерял Черный Властелин — Саурон, и могущество его заметно ослабло. И теперь он желает заполучить его обратно любой ценой, только допустить этого никак нельзя. Тогда Гэндальф раскрывает Фродо заветную тайну всех Колец, и здесь Толкиен еще раз подчеркивает свою нелюбовь к людям, с их малодушием и необоримой спесью, ибо Смертные, то есть люди, первыми оказались во власти злых чар:

«Три прекраснейших Кольца эльфы от него [Саурона] укрыли: рука его их не коснулась и не осквернила. Семь Колец было у гномов; три он добыл, остальные истребили драконы. Девять он раздал людям, величавым и гордым, чтобы поработить их. Давным–давно превратились они в Кольценосцев–призраков, в Прислужников Мрака, его страшных вассалов. Давным–давно… да, очень давно не видывали на земле Девятерых. Но кто знает? Мрак опять разрастается, возможно, появятся и они, исчадия мрака…»

После легендарной битвы «сын Элендила Исилдур отсек Саурону палец вместе с Кольцом и взял Кольцо себе. И сгинул Саурон, и духу его в Средиземье не стало, и минули несчетные века…»

Потом Кольцо досталось Горлуму, а за ним, как известно всем читателям Толкиена, владельцем его волею судеб стал Бильбо:

«…это случилось наперекор воле врага. Видно, так уж было суждено, чтобы Кольцо нашел не кто–нибудь, а именно Бильбо».

Узнав же, к ужасу своему, что Горлум доводится дальним сродственником хоббитам, Фродо задумывается, а не проще ли выкинуть Кольцо или спрятать в каком–нибудь укромном месте, где его уж наверняка никто не найдет. Но у Гэндальфа на это есть готовый ответ:

«Выкинуть его можно только по безрассудству. Магические Кольца не пропадают бесследно: со временем они возвращаются в мир, и мало ли кто их найдет, сам подумай. Ведь Кольцо может попасть в руки врага…»

К тому же, добавляет Гэндальф, хотя и было раньше поверье, что «Магические Кольца плавятся в драконовом огне, но теперешние драконы — жалкие твари…»

А посему «есть только один способ: добраться до Ородруина, Роковой горы, и бросить Кольцо в ее пылающие недра…»

Ну а вот что Толкиен рассказывает в «Сильмариллионе» о происхождении Кольца Всевластья:

«Эрегионские нолдор внимали Саурону, и он многому их научил, ибо велики были познания его. В оные же времена блистали умением и Восточно–Эдильские кузнецы, превзошедшие в мастерстве самих себя: недолго думая, выковали они Кольца Всевластья. Саурон приглядывал за ними и ведал про все их дела, ибо желал он привязать к себе эльфов крепкими узами. Эльфы выковали много Колец, а Саурон в тайне от них отковал одно — Единственное, коему были подвластны все остальные… и когда надевал он Единственное Кольцо, то узнавал обо всем, что творилось с другими Кольцами, — так видел он и направлял мысли их владельцев».

Потом Саурон отдал «семь Колец гномам и девять — людям, и те, как всегда, первыми покорились воле его».

Но девятерых обладателей Колец постигла незавидная участь, ибо превратились они в Кольценосцев–призраков:

«И стали они ко времени оному могущественными властителями, чародеями и воителями и снискали себе славу и богатства — себе на горе. Возомнили они, будто жить им отныне вечно, только вот жизнь оказалась для них уж больно тягостной, невыносимой: скитались они по белу свету, незримые для других, даже при солнце… и так вот, один за другим сделались рабами Колец, кои носили, оказавшись при том во власти Единственного Кольца, — того, что было у Саурона… и вошли они в Царство Мрака. И обратились в назгулов — Призраков Кольца, самых чудовищных прислужников врага. Ночь была им спутницей, и смерть вопияла их устами».

Зато с гномами Саурону пришлось нелегко. Что верно, то верно: «на диво своенравными оказались гномы, непокорными, ибо было им невмочь, когда над ними кто–то властвовал; сами же они были крепки духом, и никакие силы не могли обратить их в призраков».

Об отношении же гномов к золоту довольно любопытное примечание делает Фулканелли:

«они — хранители земных тайн и секретных свойств минералов. Гном служит проводником, помогающим находить вещи, распознавать их и приводить в единую систему».

Но куда более хитроумно в той же эзотерической традиции толкуется символическое значение дракона:

«Дракон служит иероглифическим изображением твердого минерального вещества, с которого должно начинать Творение… Призвание дракона — неусыпно стеречь дивное место, где мудрецы хранят тайные свои сокровища».

Под «мудрецами», возможно, подразумеваются рыцари… А что до грозного обличья и такого же драконьего нрава, тот же Фулканелли видит тому причины в следующем:

«Они вполне соответствуют особенностям, свойствам и возможностям основания»,

— то есть первичного минерала, лежащего в основе великого алхимического творчества. То же относится к грубому драконьему нраву:

«Кристаллическое по строению своему основание сродни чешуйчатой шкуре дракона».

Наконец, Фулканелли напоминает о двойственном происхождении дракона — порожденного огнедышащим Тифоном