Толеран - [16]

Эта модель очень походила на настоящий Тигр-7. Её сделали руки настоящего мастера. Дед Эрни любил делать вот такие модельки.

У тумбочки стояла кровать. Небольшая, явно не рассчитанная на взрослого человека. На ней лежал обитатель этой комнаты. И он был ещё жив. Каким образом они до сих пор оставались живыми? Эрни не знал и не мог понять пространных и запутанных пояснений яйцеголовых, предназначенных для широкой публики. Но они оставались живыми. Иногда. Только страшнее конкретно этого выжившего ни Эрни ни Барри ещё не видели.

Нет, он не был мутантом, с множеством щупалец или чем-то подобным. Если бы так, они бы уже поливали его горючей смесью из огнемётов, ни сколько не сомневаясь и почти без чувств. Но тут всё было иначе. Всё.

На кровати лежал очень худой, весь покрытый алыми струпьями, мальчик. Одежда на нём частично истлела, но в целом ещё угадывалась униформа Гитлерюгенда — молодёжной организации скопированной фашисткой Германией со скаутских организаций США и, в свою очередь, скопированная Советами. Советы назвали её пайонерия…, что-то в этом роде.

От белой рубашки и чёрных шорт парня почти ничего не осталось, но красный галстук и нарукавная повязка со свастикой, сохранились, почти не пострадав. Только были насквозь пропитаны белесой жидкостью сочившейся из струпьев и из самой кожи парня. Из глаз она тоже сочилась. Из белых стеклянных глаз покойника. Из ушей и рта. Широко открытого чёрного рта, с почерневшими зубами. Пальцы паренька, так туго обтянутые кожей, что казались голыми костями, слабо шевелились. Он ещё дышал — с хрипом и как-то механически. Худая, с выпирающими костями грудь, будто поршень ходит туда-сюда.

Солдаты никак не могли решиться сжечь то, что осталось от парня. Они не могли уйти. И оба понимали, что ещё долго им будет сниться в кошмарных снах этот молодой немец.

Безобразная голова с ввалившимся глубоко в череп носом, медленно повернулась, и белесые глаза посмотрели на них. Чёрный рот на мгновение закрылся и открылся вновь в кошмарном хрипе, а левая рука потянулась к ним, скрюченными пальцами.

Барри нажал спуск, сопроводив это целым потоком истеричной брани.

Белый как мел, весь покрытый противным липким потом, Эрни отступил назад в коридор, туда, откуда они только что пришли. Он с трудом держался на ногах, и его тошнило. Жевательную резинку он проглотил, даже не заметив как, да и забыв давно про неё.

— Пошли. Эрни, чёрт, надо закончить здесь и к чёрту! Вернёмся на базу. — Прорычал в микрофон Барри. Впрочем, он рычал эти слова так громко, что его приглушённый стеклом шлема голос было слышно даже без микрофона.

Как-то отстранённо Эрни подумал, что скафандры в действительности, наверное, совсем не герметичны, раз он слышит звуки снаружи так хорошо. Может, сержант Маклири правду говорил, тогда в баре? Что им, солдатам «Феникса» не позволят вернуться домой, а порешат здесь, едва они закончат свою работу? А тела сожгут…

Эрни с трудом смог продолжить выполнение своей задачи. Барри оправился быстрее или лучше держался — непонятно, но он уже поливал огнём другую комнату. Эрни двинулся вслед за товарищем, ушедшим далеко вперёд по коридору. Он обработал две комнаты, когда его наушник взорвался полным ужаса и боли воплем. Кричал Барри.

Эрни бегом двинулся вслед за товарищем, уже поднявшимся на второй этаж. Там тоже был длинный коридор, захламлённый различным мусором. И Барри там был. Лежал на полу, раскинув руки. Головы у него не было. Левой ноги тоже. Её сейчас держало в лапах Существо, сидевшее рядом и с наслаждением пожиравшее эту ногу, вместе с кусками огнеупорной ткани. Эрни задержался с выстрелом всего на мгновение, но этого хватило, что бы он навсегда запомнил это Существо. Серая безволосая кожа. Сильно вытянутые руки и собачьи ноги. Огромные когти и так сильно видоизменённые челюсти, что Существо могло с успехом соперничать с крокодилом. Зубов у него было даже побольше чем у крокодила. Самое дикое, почему-то казавшееся дикой насмешкой, было то, что на одном мускулистом плече твари имелся вросший в кожу, немного опалённый погон шарфурера.

Струя пламени поглотила Существо. Оно подскочило вверх и упало на пол дико воя и размахивая обожжёнными конечностями. Он горел неправильно. Едва иссякла концентрированная струя пламени, потухла и шкура твари. Так просто не могло быть. Горючая смесь не просто обжигала — она попадала на плоть и горела вместе с ней. Эрни вжал курок снова. Но существо сгорало медленно и, продолжая выть, пыталось подползти к нему. Нервы солдата не выдержали, и он бросился бежать, на ходу закрепляя огнемёт у пояса и скидывая с плеча автомат. За его спиной яростно выло Существо и чем-то страшно гремело. Эрни обернулся и едва не упал — оно бежало за ним, широкими прыжками. Теперь понятно, куда делись три такие же группы в северной части города — на корм пошли.

Что бы самому не стать кормом, Эрни развернулся и выпустил очередь по Существу, сняв его в прыжке. Монстр упал на пол, суча конечностями, но почти сразу поднялся. Из трёх рваных дыр на его груди толчками выплёскивалась чёрная кровь. Эрни припустил ещё быстрее. Он пулей вылетел на улицу и развернулся, готовясь стрелять, едва Существо выскочит наружу. У него ничего не вышло. Монстр не появился из пролома в стене. Он каким-то образом взобрался на второй этаж и прыгнул из окна. А может, это был уже другой монстр. Серая когтистая лапа распорола ему грудь и выбила из рук автомат. Ремни державшие баллон с горючей жидкостью огнемёта и сам огнемёт были разрезаны, и всё это упало наземь. Сам Эрни отлетел на несколько метров в сторону и уже не пытался подняться. Он ждал смерти, понимая, что всё равно погибнет теперь, когда скафандр повреждён так сильно. Он смотрел в серое небо Берлина и ждал, что сейчас перед глазами станет проходить вся его жизнь, словно в ускоренном кино. Он слышал, что именно так и бывает перед смертью. Но ничего перед глазами не появилось, ничего кроме ощеренной морды Существа, на которой сохранились абсолютно человеческие глаза и нос, правда, сильно вытянутый вперёд.