Толедские виллы - [60]

Шрифт
Интервал

Но пронизывают наряд шелестящий
Иглы ревности: весна быстротечна,
А потом бессердечна
Жгучая солнца краса.
И любовь, спасая леса,
Защищая лужайки от жарких лобзаний,
Арки воздушных зданий
Сплетает из широких ветвей.
И спорят роскошью пышной своей
С коврами цветов, нежнейших созданий,
Лесов занавески в солнечном блеске...
А ревность рвется сквозь занавески!
Букетики певчие перьев и пуха,
Вольно реющие любимицы ветра!
Вы находите в кронах отдых приятный,
За ночлег монетой платите знатной,
Рассыпая звонкие трели щедро.
Ах, мотеты ваши — услада слуха!
Но порою уловит ухо
Фальшивую ноту средь ваших рулад:
Это ревность заговорила не в лад,
Вот и роняет клювик певучий
Обрывки негармоничных созвучий,
И порхают птахи, кружа над гнездом,
Сторожа в смятенье и страхе свой дом.
Что за причина тревоги жгучей?
Неуемной ревности свойство —
Вселять сомненье и беспокойство!
Цветы полевые, земли забава!
Шелком желтым, алым, зеленым
Вышитые на пяльцах Флоры
Благоухающие узоры,
Апреля сверкающая оправа!
Вам, как звезды, несчетномильонным,
В розовую Аврору влюбленным,
Хорошо затевать игру,
Когда Разгорающаяся поутру
Жемчуга росы рассыпает.
И жемчужин Авроры не уступает
Лепестку лепесток,
Жадно тянется каждый росток
И дрожащую каплю впивает.
Светозарная всех наградила,
Но ревность соперничество породила!
Для вас, ручьи, журчащие страстно,
Распахнули лужайки пестрые шали.
Ручьи, чей бег то прям, то извилист,
Как вы только с пути не сбились?
Видно, солнце выстлало не напрасно
Блестками серебра и эмали
Дорогу, чтоб вы не слишком плутали.
Артерии лугов и дубрав,
Отрада деревьев, цветов и трав,
Что омрачает ваш век счастливый,
Прерывая разбег бурливый?
Вас ревность сковывает, и вновь
Вас отогревает любовь;
Вы — то в столбняке, то в разливе.
Любовь наполняет весельем ныне,
А завтра ревность ввергает в унынье.
Ручей и роща, цветок и птица,
Вас живит любовь, а ревность терзает.
Охвачен любовью и ревностью разом,
Не удивлю вас моим рассказом.
Мое бытие, как ваше, двоится:
Сердце то боль, то радость пронзает,
Душа оттаивает и замерзает.
Я в Эстелу безумно влюблен —
И счастлив этим и уязвлен.
Помыслов блаженных паренье —
И несносные подозренья.
То надежда осилит страх,
То страх надежду повергнет в прах, —
Нескончаемое боренье!
Так и живу, ликуя и мучась.
Сам избрал я такую участь!

Изысканность и стройность песни восхитили меня, и, не будь я раздет и разут, я пошел бы искать певца. Но на что не решились ноги, то сделали глаза — сквозь кустарник они увидели красивого юношу, который лежал на дорожном тюфячке, приладив вместо изголовья богатую сумку, и привязанного к дубу коня, щипавшего траву; поводья были переброшены через седло — видно, юноша, беспечный в своей печали, ждал захода солнца, чтобы проверить подозрения, о которых упоминал в песне. Но вот она закончилась, певец, насторожившись, уловил шорох в моей стороне и стал присматриваться. Разумеется, он меня увидел, как я видел его, и, предположив, что я — соглядатай разбойников, обитающих в тамошних дебрях, он вскочил, обнажив шпагу, в тот же миг, как я приготовился защищаться своей, недоумевая, чего он так всполошился. Юноша приблизился, и я, успокаивая его, сказал:

— Не тревожьтесь, кабальеро! Догадываюсь, что тревога ваша вызвана опасностями, подстерегающими проезжих в этих лесах, — по моему жалкому, беспомощному виду вы можете догадаться, что я не тот, за кого вы меня приняли, а напротив, сам ограблен теми, кого вы опасаетесь; я жду здесь своего слугу, который должен выручить меня из беды. Меня пленил талант, блещущий в пропетых вами стихах. Благородная ваша наружность рассеяла мой страх, я хотел бы, чтобы и ваш рассеялся и чтобы мне удалось убедить вас сменить недоверие к моей одежде на доверие к моим чувствам, — если только его может укрепить столь скудное вещественное обеспечение и столь недавнее знакомство.

Он внимательно слушал мои речи, вглядываясь в мое лицо, и вдруг, к великой моей радости, сказал:

— Помилуй бог, да это же дон Хуан де Сальседо, мой лучший друг! Какое несчастье — но для меня счастье — перенесло вас из роскоши и веселья Толедо в глушь и опасности Каталонии?

С этими словами он отбросил шпагу, и мы заключили друг друга в объятья; теперь и я узнал его и ответил так:

— Все неудачи, друг мой Марко Антонио, обернулись удачами в тот миг, как я нашел вас там, где менее всего ожидал и более всего в вас нуждался! Но сперва скажите вы, кто вас оторвал от наслаждений и утех Неаполя и загнал в эти дикие горы и каким чудом вы здесь повстречались с ревностью, о которой так превосходно пели, — неужто она, впервые презрев город и двор, решила уподобиться разбойникам?

— Друг мой, — возразил он, — ревность уже давно прозвали разбойницей; насилуя чувства, она похищает покой и отымает разум. Присядемте здесь — если бы двух лет разлуки после моего отъезда из Испании было мало, чтобы пробудить желание узнать о ваших делах, то нынешняя неожиданная встреча разожгла его до чрезвычайности.

Я повиновался и, чтобы заставить друга рассказать о его похождениях, сообщил о своих — с начала моей любви до того состояния, в котором она тогда находилась. Он внимал мне с удивлением и участием и, платя той же монетой, начал свой рассказ, но прежде вынул из сумки черный костюм, по ткани и отделке приличествующий изящному и знатному юноше (сам он тогда был в дорожном платье), заставил меня одеться и обуться, и лишь затем — выслушать его историю, которую он изложил в следующих словах:


Еще от автора Тирсо де Молина
Дон Хиль Зеленые штаны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Благочестивая Марта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Театр

Тирсо де Молина принадлежит к драматургам так называемого «круга Лопе де Веги», но стоит в нем несколько особняком, предвосхищая некоторые более поздние тенденции в развитии испанской драмы, обретшие окончательную форму в творчестве П. Кальдерона. В частности, он стремится к созданию смысловой и сюжетной связи между основной и второстепенной интригой пьесы. Традиционно считается, что комедии Тирсо де Молины отличаются острым и смелым, особенно для монаха, юмором и сильными женскими образами. В разном ключе образ сильной женщины разрабатывается в пьесе «Антона Гарсия» («Antona Garcia», 1623), в комедиях «Мари-Эрнандес, галисийка» («Mari-Hernandez, la gallega», 1625) и «Благочестивая Марта» («Marta la piadosa», 1614), в библейской драме «Месть Фамари» («La venganza de Tamar», до 1614) и др.Первое русское издание собрания комедий Тирсо, в которое вошли:Осужденный за недостаток верыБлагочестивая МартаСевильский озорник, или Каменный гостьДон Хиль — Зеленые штаны.


Севильский озорник, или Каменный гость

Созданный средневековыми легендами образ рыцаря-повесы, увековечен в бессмертном творении Тирсо де Молина «Севильский озорник или Каменный гость». Этот литературный герой стал синонимом всех ловких покорителей женских сердец.Редкое произведение мировой литературы имело такой огромный и длительный отголосок в драматургии, поэзии и музыке всех стран, как это произведение монаха-мерсеария Габриэля Тельеса в миру Тирсо де Молина — испанского драматурга XVII века. Эта комедия впервые была напечатана в Мадриде в 1610 году.Перевод с испанского Ю. КорнееваПримечания Н. Томашевского.


Рекомендуем почитать
Похождение в Святую Землю князя Радивила Сиротки. Приключения чешского дворянина Вратислава

В книге представлены два редких и ценных письменных памятника конца XVI века. Автором первого сочинения является князь, литовский магнат Николай-Христофор Радзивилл Сиротка (1549–1616 гг.), второго — чешский дворянин Вратислав из Дмитровичей (ум. в 1635 г.).Оба исторических источника представляют значительный интерес не только для историков, но и для всех мыслящих и любознательных читателей.


Сага о Гриме Мохнатые Щёки

Вторая из так называемых «саг о людях с Хравнисты», написанная в XIV веке, события которой происходят в Норвегии в VIII веке.


Сага о Кетиле Лососе

Первая из так называемых «саг о людях с Хравнисты» о норвежском вожде Кетиле Лососе, сына Халльбьёрна.


Фортунат

К числу наиболее популярных и в то же время самобытных немецких народных книг относится «Фортунат». Первое известное нам издание этой книги датировано 1509 г. Действие романа развертывается до начала XVI в., оно относится к тому времени, когда Константинополь еще не был завоеван турками, а испанцы вели войну с гранадскими маврами. Автору «Фортуната» доставляет несомненное удовольствие называть все новые и новые города, по которым странствуют его герои. Хорошо известно, насколько в эпоху Возрождения был велик интерес широких читательских кругов к многообразному земному миру.


Сага о гренландцах

«Сага о гренландцах» и «Сага об Эйрике рыжем»— главный источник сведений об открытии Америки в конце Х в. Поэтому они издавна привлекали внимание ученых, много раз издавались и переводились на разные языки, и о них есть огромная литература. Содержание этих двух саг в общих чертах совпадает: в них рассказывается о тех же людях — Эйрике Рыжем, основателе исландской колонии в Гренландии, его сыновьях Лейве, Торстейне и Торвальде, жене Торстейна Гудрид и ее втором муже Торфинне Карлсефни — и о тех же событиях — колонизации Гренландии и поездках в Виноградную Страну, то есть в Северную Америку.


Сэр Орфео

В сборник средневековых английских поэм вошли «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» — образец рыцарского романа, «Сэр Орфео» — популяризованная версия того же жанра и «Жемчужина» — философская поэма в жанре видения. Каждый перевод предваряется текстом оригинала. В виде приложения печатается перевод поэмы — проповеди «Терпение». Книга позволяет заполнить еще одно белое пятно в русских переводах средневековой английской словесности.