Толчок к размышлению, или Все о сортирах - [2]

Оказалось, что английский туалетный музей отнюдь не первый и не единственный в мире. «…в столичном Токио имеется не только императорский дворец и музей национальных шедевров, — цитирую А.Мещерякова, знатока японской «культурной физиологии» (термин его же), — но и музей туалетной истории. И всеяпонское «Общество туалетов» ежегодно проводит конкурс по определению лучших десяти общественных отхожих мест. В расчет принимаются чистота, отсутствие неприятных запахов, дизайн, конструкция здания, гармония с окружающими строениями, отзывы посетителей и даже название. Ну, например, «Рукомойня отшельников», «Морской воздух», «Шум прибоя».

…В Японии, как и у нас, имеются памятники архитектуры, «охраняемые государством». Только называются и ранжируются они несколько по-другому. Самые что ни на есть охраняемые определяются как «национальное сокровище». В этой категории туалетов пока что не зарегистрировано. Но вот ко втором разряду — «важное культурное достояние» — относится целых пять отхожих мест (самое древнее — приблизительно ХIV века).

Анекдот (очень старый). Специально подчеркиваю, что анекдот, дабы читатель не принял его за реальный факт, хоть факты случаются и почище анекдота. Итак,

Британский музей решил собрать экспозицию национальных сортиров со всех стран мира. Из России прислали длинную узкую коробку, в ней — две палки, одна с заостренным концом. Ученые англичане думали-думали, как же сортиром пользоваться, — ничего не поняли. Запросили инструкцию. Пришла инструкция: «Палку № 1 вбивать в землю — вешать ватник. Палкой № 2 отгонять волков».

Глава третья вузовского учебника «Культурология», именуемая «Осмысление феномена культуры», начинается с поучительной преамбулы:

«На международном конгрессе по культуре работало много секций, круглых столов, семинаров. Обсуждалось множество общих и частных вопросов. Точки зрения и определения, теории и гипотезы чаще всего не совпадали. Но почему-то никто не говорил о неудаче. Что-то все-таки объединяло эту разноязычную армию научных работников, обслуживающего персонала и корреспондентов.

— Меня не спросили, — пробурчал под нос старый сантехник, оказавшийся невольным свидетелем интервьюирования маститого ученого, затруднявшегося ответить на «простой» вопрос «что такое культура?». — Культура — это исправный туалет. Еще в школе учитель говорил, что цивилизация начинается с канализации.

Не исключено, что он был недалек от истины».

Низкий поклон автору учебника, замечательному нашему ученому Павлу Семеновичу Гуревичу, профессору, доктору философских, а вдобавок ещё и филологических наук. Он указывает нам верное направление.

Как бы обозначить тему этой книгу? История сортира? Или — история из сортира? Чего гадать! Пусть будет и то и другое.

Поэт Глазков написал:

Я на мир взираю из-под столика.

Век двадцатый, век необычайный!

Чем он интересней для историка,

Тем для современника печальней.

Позиция «из-под столика», Глазковым воспетая, наверное, отменно хороша, но чем хуже взирать на мир из сортира? Может, и обзор yже, но поле для осмысления куда как необъятнее. Недаром место это зовется «кабинет задумчивости». Здесь простой смертный ощущает себя равным вершителям судеб мира. Все же знают это ходовое обозначение: «место, куда царь пешком ходит». Перед ним все равны. И никому ещё неведомый лицеист Кюхельбекер, жаждущий увидеть великого поэта России Державина, и великий Державин, спрашивающий у лакея: «Где тут, братец, нужник?» И генсек Хрущев, и представители трудовой творческой интеллигенции, с которыми он хочет поделиться соображениями о соцреализме в искусстве и с которыми же по-свойски, по-товарищески пускает струю в нужнике Дома приемов на Ленинских горах.

Сортир, а особливо сортир лагерный, солдатский, — место мужского братства. Как там у них, у женщин, не знаю, но для солдата сказать о ком-то «срать с ним рядом не сяду» (помните, в народном романсе: «Я срать бы с ним рядом не стал, ведь я от Москвы до Берлина всю дорогу по трупам шагал»?) значит, выразить последнюю степень презрения. Точнее, предпоследнюю. Последняя — не сесть на одном гектаре.

Опять же сортир — место, хотя и самое демократическое, но одновременно и самое аристократическое. Где, как не здесь, блаженный покой, отдохновенье души? Японский классик ХХ века Танидзаки Дзюнъитиро чуть ли не оду пропел во славу сортира: «Для достижения удовольствия нет более подходящего места, чем японская уборная: здесь человек, окруженный тихими стенами с благородными пористыми деревянными панелями, может любоваться через окно голубым небом и зеленой листвой… Поистине уборная хороша и для того, чтобы слушать в ней стрекотанье насекомых и голоса птиц, и вместе с тем самое подходящее место для того, чтобы любоваться луной». Где, как не здесь паренье духа? Может быть, и Пушкин, Александр Сергеевич, свою «Деревню» пописывал не иначе, как в туалете.

Приветствую тебя, пустынный уголок,

Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,

Где льется дней моих невидимый поток

На лоне счастья и забвенья.

Где, как не тут, с тобой спокойствие, труды и вдохновенье?!

Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!