Токсичные родители - [43]

.

Джо боялся спросить о письмах и дневнике не из-за угрозы побоев. В колледже он был уже подростком, слишком большим, чтобы его можно было избивать. Но если бы оказалось, что родители всё прочли и никак не отреагировали, Джо пришлось бы отказаться от фантазии, что однажды он каким-то чудом завоюет их любовь. Даже столько лет спустя он боялся осознать, что его родители в очередной раз загнали его в угол и избили.

На эмоциональном перепутье

Внутри битых детей постоянно кипит котёл с гневом. Невозможно кого-то избивать, унижать, запугивать, оскорблять и обвинять в том, что он страдает от всего этого, и потом ожидать, что этот человек не разозлится. Ребёнок под такой пыткой не имеет возможности высвободить свой гнев, но взрослый обязан это сделать.

Ко мне на приём пришла Холли, крупная домохозяйка, 41 год, суровое выражение лица и преждевременная седина в волосах. Её десятилетний сын по распоряжению школьного совета соцслужб временно жил с родителями мужа, так как на Холли поступила жалоба: она била мальчика. Хотя Холли направили на терапию постановлением суда, она оказалась в высшей мере мотивированной клиенткой: «Мне так стыдно за саму себя! Я раньше иногда давала ему пощёчину, но в этот раз я сорвалась по-настоящему. Этот ребёнок выводит меня из себя... Знаете, я давно дала себе слово, что если у меня будут дети, я никогда не подниму на них руку. Господи, уж я-то знаю, что это такое! Это же ужас. Но вот, незаметно для себя, я становлюсь такой же гарпией, как моя мамаша. Я хочу сказать, что мои старики били меня, но она особенно. Я помню, как однажды она гонялась за мной по кухне с мясницким ножом!»

У Холли была обширная история эксцессов, она была склонна выражать сильные эмоциональные импульсы в агрессивных действиях. Подростком у неё были постоянные проблемы из-за этого, её несколько раз выгоняли из колледжа. Она описывала себя во взрослом возрасте как ходячий пороховой склад: «Иногда я ухожу из дома, потому что мне страшно от того, что я могу сделать с ребёнком. Я чувствую себя так, как если бы на самом деле потеряла контроль над собой».

Гнев Холли взорвался и изливался на её сына. В других случаях, подавленный гнев может проявляться в криминальных насильственных актах, от брутального абьюза над женой до изнасилования и убийства. Наши тюрьмы полны под завязку взрослыми, которых избивали в детстве и которые никогда не научились адекватно выражать свой гнев.

Кейт, в свою очередь, канализировала гнев внутрь себя, и оттуда он находил выход в соматике: «Неважно, что мне сказали или как со мной поступили, я неспособна защитить себя. Я никогда не чувствую себя способной к защите. У меня мигрени, я постоянно болею. Все топчутся на мне, а я не знаю, как предотвратить это. В прошлом году я была уверена, что у меня язва, потому что постоянно болел желудок».

Кейт усвоила в детстве роль жертвы и продолжала играть её, став взрослой. Она не представляла себе, как сделать так, чтобы другие перестали использовать или эксплуатировать её, и таким образом детская боль стала вечной. Не удивительно, что её огромная ярость должна была найти выход, но так как страх не позволял ей проявиться открыто, тело Кейт и её психика выражали ярость в виде мигреней, ощущения болей в желудке и в депрессии.

Каковы родители, таковы и дети?

В некоторых случаях ребёнок, которого подвергают абьюзу, бессознательно идентифицирует себя с родителем-абьюзером. В конце концов, палач кажется могущественным и неуязвимым. Дети в абьюзе фантазируют, что если бы у них были такие качества, как у абьюзеров, они смогли бы защитить себя. И тогда, в качестве бессознательно выстраиваемой защиты, ребёнок начинает культивировать в себе именно те качества, которые больше всего ненавидит в «токсичном» отце или матери. Хотя они страстно клянутся себе, что они будут другими, в ситуации стресса велика вероятность того, что они будут вести себя так же, как их палачи в прошлом, но этот синдром не так распространён, как большинство из нас считает.

В течение долгого времени было распространено мнение, что ребёнок, над которым совершали абьюз, в свою очередь становится абьюзером; в конце концов, эта единственная роль, которую они усвоили. Но современные исследования ставят под сомнение это предположение. На самом деле не только значительное число взрослых, которые подвергались абьюзу в детстве, не стали в свою очередь абьюзерами, но и большинство этих взрослых не способны применять к своим детям минимальные дисциплинарные меры, которые никак не ставят под угрозу физическую неприкосновенность ребёнка. Восставая против боли, которую им причинили в детстве, эти взрослые отступают перед необходимостью ограничения для своих детей, особенно в том, что касается дисциплины. Это тоже может быть негативным фактором в развитии ребёнка, так как детям необходимо чувство уверенности, которое дают чёткие внешние границы. Однако, вред, причиняемый вседозволенностью, как правило, не идёт в сравнение с вредом, который причиняют побои. Хорошей новостью тут является то, что взрослые, которых родители избивали в детстве, способны преодолеть ненависть к себе, психическое слияние с родителями-агрессорами, заблокированную ярость, парализующий страх, неспособность доверять или чувствовать себя в безопасности.