Токио - [95]

Шли быстро, часто останавливались, прислушивались к тишине. За пятью островками на озерах Хунцзэху в лесу горел костер. Мы предположили, что это японский лагерь, и решили срезать дорогу и пойти вдоль подножия горы, мимо оврагов. Время от времени я оставлял Шуджин и, отходя в сторону, проверял, идем ли мы параллельно дороге. Если будем придерживаться этого маршрута, скоро дойдем до Чанчжоу.

Мы никого не видели — ни человека, ни животное, — но сейчас в голове у меня были другие мысли. Я все больше беспокоился о Шуджин. Она выглядела все более напряженной. Время от времени она клала руку себе на живот.

— Послушай, — сказал я, замедлив шаг, и шепнул ей на ухо: — Как только снег на мгновение стихнет, посмотри на место, где поворачивает дорога.

— Что там?

— Вон там. Видишь? Там, где деревья?

Она прищурилась. На поле, где рос тростниковый сахар, стояла над колодцем покрытая снегом лебедка. Рядом — кустарник.

— Это сад с шелковицей. Когда дойдем до этого места, увидим окраину Чанчжоу. Мы уже почти там. Вот и все, что тебе осталось пройти, последние несколько ярдов…

Я замолчал.

— Чонгминг?

Я приложил палец к губам и посмотрел на дорогу, спускавшуюся в темноту.

— Ты что-нибудь слышала?

Она нахмурилась, наклонилась вперед и прислушалась. Потом взглянула на меня.

— Что? Что ты слышал?

Я не ответил. Не мог ей сказать, что услышал крадущегося в темноте дьявола.

— В чем дело?

Из-за деревьев, слева от дороги, блеснули фары, раздался оглушительный рев. В двухстах ярдах от нас на дорогу выскочил мотоцикл, развернулся на твердой земле, из-под колес вылетел фонтан снега. Мотоциклист остановился.

— Беги! — Я толкнул Шуджин в сторону деревьев. Схватил тележку и поспешил за ней. — Беги! Беги!

Мотоциклист завел двигатель. Не знаю, заметил ли он нас, но направил машину на нашу тропу.

— Не останавливайся. Не останавливайся!

Я бежал по глубокому снегу, тянул за собой тележку, из которой норовили выпасть пожитки.

— Куда? — задыхалась Шуджин. — Куда?

— Наверх. Беги в гору.

56

Я услышала, как кто-то крадучись поднимается по металлическим ступеням. У меня был шанс затаиться, тихо войти в свою комнату, вылезти из окна, исчезнуть в метели и никогда не узнать, что находится в полиэтиленовом мешке. Но этого я делать не стала. Я забарабанила по двери Джейсона, закричала во весь голос:

— Джейсон! Джейсон, беги!

Из темноты выплыла ужасная тень медсестры, и я побежала прочь, продолжая кричать, пронеслась по коридору. Я повела себя так неистово, что со стороны это могло выглядеть как приступ безудержного веселья, а не страха. Добежала до лестницы, ведущей в сад, опрометью бросилась вниз по ступеням — не то скользя, не то падая — и выскочила в снежную ночь.

В саду остановилась буквально на секунду, чтобы передохнуть.

Вокруг было тихо. Я посмотрела на ворота, выходящие на улицу, перевела взгляд на мешок. Он находился слева от меня, всего в нескольких ярдах, над тем самым камешком, что запрещал проход по дорожке. Еще раз взглянула на ворота и снова на мешок, затем — на галерею. Там зажегся свет.

Сделай это.

Я отскочила от дверей, но пошла не через заросли глициний, а взяла курс на мешок: прижимаясь к стене, проползла в кустарник. Надо мной качались ветки, сбрасывая снег. Над головой мелькала тень мешка. Я проползла вглубь, и дальше двигаться было невозможно. Села на корточки, тихо отдуваясь, пульс стучал в висках.

Мешок лениво раскачивался над головой, а за ним в серебристых окнах комнаты Джейсона отражались деревья и снежные хлопья. Прошло несколько молчаливых мгновений, затем в доме что-то с грохотом раскололось: то ли дверь сорвалась с петель, то ли мебель перевернулась — и почти немедленно я услышала звук, которого никогда не забуду. Так верещали в саду по ночам крысы, попавшись в зубы коту. Крик ударил по ушам, словно хлыст. Кричал Джейсон. Страшный, пронзительный крик облетел сад и застрял в моей груди. Я закрыла руками уши и затряслась. О боже, боже! Я открыла рот и глотнула воздух, наполнив им легкие до отказа. Впервые в жизни я была близка к обмороку.

Ветерок пошевелил мешок на ветке, и с него осыпался снег. Я взглянула наверх, от страха глаза наполнились слезами. В мешке что-то лежало, что-то завернутое в бумагу. Теперь я это ясно видела. Крики Джейсона усилились, их подхватило эхо. У меня оставалось мало времени, надо было действовать. Сосредоточься… Сосредоточься… Дрожа и обливаясь потом, я встала на цыпочки, дотянулась до ветки, потянула ее вниз, схватилась кончиками пальцев за мешок. С него упала маленькая сосулька, мерзлый полиэтилен под моими пальцами треснул, и я инстинктивно убрала руку. Мешок слегка покачивался. Я глубоко вдохнула, выпрямилась и схватила его покрепче. В этот момент Джейсон перестал кричать, и дом погрузился в тишину.

Я стягивала мешок с ветки рывками. Когда он добрался до конца, ветка вырвалась из моей руки и закачалась.

На меня посыпались сосульки. Я упала на спину в темные кусты, не выпуская мешок из занемевших рук. «Ты меня слышала? — подумала я, глядя на галерею. Интересно, где она, почему в доме так тихо? — Джейсон, почему ты молчишь? Потому что она остановилась? Потому что ты сказал ей, где искать?»