Тогда ты молчал - [23]
Хайтцманн не ответил. Его лицо покраснело еще сильнее, он злился на себя за то, что не устоял под ее натиском. Мона вытащила из ящика стола несколько фотографий, сделанных «Поляроидом», и швырнула их на стол перед Хайтцманном. Тот нехотя взглянул на них. В тот же момент он вскочил и отпрянул к двери. Мона вспомнила, что он — не из полицейских репортеров, привыкших к подобным снимкам.
— Дерьмо! Что это значит?! — его голос срывался.
Мона собрала фотографии и положила их в ящик стола.
— Вот что стало с фрау Мартинес, у которой вы брали интервью. Так она выглядит сегодня. Вы поняли?
Хайтцманн как-то боком, словно испуганное животное, приблизился к столу Моны. Теперь вид у него был уже далеко не такой самоуверенный, как пару минут назад.
— Почему я должен смотреть на это г…но?
— Потому что вы разговаривали с ней. Возможно, вы были последним, кто видел ее до убийцы.
— Что?
— Что она вам рассказала? И сядьте, наконец.
— Она нам сама позвонила, — произнес Хайтцманн.
Он снова сел и подпер голову обеими руками. Пот лил ручьями по его затылку и шее, стекая прямо в вырез рубашки.
— Позвонила вам? Зачем?
— Не мне. Редактору местных новостей. Якобы у нее была история для нас.
— Какая история?
— Да про этого психа-чудака, Плессена. Того, что участвовал в телепередачах, во всех этих ток-шоу. Он якобы сказал ей, что она должна бросить свою семью.
— Она именно так и утверждала? А вы…
— Писать про эту историю только потому, что какая-то придурковатая домохозяйка что-то вообразила? Нет уж!
— И что же?
— Старик Плессен дал ей рекомендации в письменном виде. Дело в том, что он всегда так делает. Пишет от руки на своем бланке. В конце этого… ну, семинара. Что-то вроде итогового заключения.
— Ага.
— Мартинес показала нам его. Она пришла в редакцию и показала нам эту бумагу, и мы посчитали, что может получиться сенсация. Занимательная история, если только это правда. О’кей. Плессен, конечно, не звезда первой величины, но участвовал во всех этих ток-шоу, его сейчас знает много людей, а на его семинарах, или как там их теперь называют, с тех пор яблоку негде упасть. Статьи хватило бы на всю третью полосу, но пришлось выделить место для чего-то срочного.
— И это было правдой? Он действительно…
— Плессен этого и не отрицал. Сказал, правда, что она его неправильно поняла и тому подобное, но на бумаге было написано черным по белому «Ваш путь — одиночество» или что-то в этом роде.
— Там было написано, что Мартинес должна бросить мужа?
— Что-то вроде того: что муж Мартинес и ее дочка — это одно целое, которое она якобы может разрушить, — там так было написано. И что она должна уйти добровольно. Из-за ее семьи. Что-то вроде этого. Я так точно и не понял, что имелось в виду, но…
— Соня Мартинес должна бросить свою семью, потому что…
— Так было написано в той бумаге. Копия есть в редакции. И Плессен, как я уже сказал, этого не отрицал. Он сказал: «Это мой почерк. Но возможно, она неправильно меня поняла». Он даже предложил объяснить ей все еще раз. Но это уже не наше дело.
Мона задумалась.
— Когда это было? — спросила она.
— Приблизительно три недели назад. Статья пролежала пару дней в редакции, а затем попала в газету.
— Чего-то я не понимаю, — сказала Мона. — Она проходит этот… ну, курс, а затем идет к вам в редакцию… Не понимаю. Она же не обязана была ему подчиняться. Могла бы остаться со своей семьей.
— Мартинес пришла к нам, потому что ее бросил муж. Она думала, что муж ушел от нее, потому что она занималась у Плессена.
— Как, разве ее муж запретил ей это?
— Нет, но… Просто ей так показалось, может быть, потому, что это случилось сразу же после семинара. Мы, конечно, сначала подумали, что она говорит глупости. Но затем мы увидели эту бумагу.
— Когда был семинар?
— Я уже точно не помню. Месяц назад или что-то около того. Нет, раньше, шесть или восемь недель назад.
Шесть недель назад, по утверждению домоправителя, Роберт Мартинес вместе с дочерью выселились из квартиры. Может быть, Мартинес за чем-то вернулся. Может быть, ему нужны были деньги. Возможно, мотивом послужила обычная страховка жизни, оформленная его женой на него. Бауэр, Шмидт и Форстер должны были выяснить это. Буквы, вырезанные на животе мертвой Сони Мартинес, могли вывести на ложный след.
Еще один ложный след?
— Вы можете идти, — сказала Мона Хайтцманну, который с облегчением поднялся со своего места. — Я позвоню вам, если нам понадобится еще что-то узнать.
— Да. Я уже заранее радуюсь этому.
Хайтцманн захлопнул за собой дверь, а у Моны в кабинете остался въедливый запах его пота. Она открыла окно, и в комнату ворвался поток влажного, горячего, насыщенного выхлопными газами воздуха. Чертыхнувшись, Мона закрыла окно.
17
Мона провела у себя в кабинете совещание в узком кругу. Присутствовали Бауэр, Фишер и она. Форстер и Шмидт еще находились на месте преступления, чтобы допросить соседей. Труп Сони Мартинес отправили в институт судебно-медицинской экспертизы. На мгновение Мона задумалась о женщине, жизнь которой закончилась так трагически. Может, ее некому будет даже оплакать. Возможно, не существовало человека, для которого она хоть что-то значила. Соне Мартинес исполнилось сорок три года, но в конце своей короткой жизни она оказалась одинокой, словно была старухой.
Известная читателю по роману «Тогда ты молчал» главный комиссар уголовной полиции Мона Зайлер проводит новое расследование. В убийстве женщины подозревается ее муж, преподаватель интерната, где обучаются дети из состоятельных семей. Жертвами новых убийств оказываются бывшие учащиеся этого интерната. Во всех случаях используется необычное орудие преступления, каждое последующее убийство совершается со все большей жестокостью. Мона постепенно убеждается в том, что преподаватель непричастен к убийствам, а мотив преступлений следует искать в прошлом жертв…
…Пара проезжающих мимо легковушек «Ауди», заметила растерзанный, разорванный в клочья, брошенный грузовик. Осколки битого стекла…
• Наталья Павлищева — признанный мастер исторических детективов, совокупный тираж которых перевалил за миллион экземпляров. • Впервые автор посвятила целую книжную серию легендарному клану Медичи — сильнейшей и богатейшей семье Средневековья, выходцы из которой в разное время становились королевами Франции, римскими папами. • Захватывающие дворцовые игры и интриги дают представление об универсальной модели восхождения человека к Власти, которая не устарела и не утратила актуальности и в наши дни. Из этого подвала под Черной башней не выбраться.
Это яркий, смачный роман с живыми героями, которых ясно видишь, слышишь, любишь или ненавидишь. Он вызывает искренний смех и настоящие слезы сочувствия. Сложный и увлекательный детективный клубок, расплетая который вместе с армянскими сыщиками и не только, читатель многое узнает и сам. Книга написана в Армении и про армян и принадлежит перу известного поэта-переводчика и публициста Лии Аветисян.
Талантливый автор Алексашин написал остросюжетный роман в жанре фэнтези, по которому был снят боевик «Третья стража», побивший все рекорды популярности, в особенности среди молодежи. «Третья стража» и ее герои — чистое воплощение зла, стремящегося завоевать мир, за считанные месяцы сумела завербовать в свои ряды тысячи поклонников-подражателей. Эхо популярности достигло салона «Золотая шпилька», в котором работают женщины, в порядке личной инициативы готовые вести самое запутанное следствие, если события затрагивают их за живое.
Хаш Макгиллен — преданная мать и успешная деловая женщина — всего в жизни добилась сама. Она почти счастлива. Но ее благополучие и покой могут рухнуть в один миг, когда ее сын, бросив колледж, привозит к матери молодую жену — сбежавшую из дома дочь президента, а вслед за ними у них в доме появляется телохранитель и друг президента Ник Якобек. Хаш способна защитить себя и своих близких даже от гнева Первой Леди, но и она не может устоять перед решительным натиском мужественного полковника.
Рассказ занял второе место на конкурсе Рождественского детектива (РД-5) в Детектив-клубе.