Тогда спаси меня... - [47]

Я озадаченно вытянула лицо, но все-таки ответила честно:

— Сегодня ночью он пришел ко мне и лег рядом. Таша спала. Я хотела прогнать его, но он сказал, что так он лучше себя чувствует и может легко уснуть. Ну, тогда я разрешила ему остаться, но велела не прикасаться ко мне. Он пообещал… а потом… — тут я замялась.

— Что потом? Это очень важно.

— Я боялась, что он разбудит Ташу тем, что сильно хлопал хвостом по постели, поэтому я схватила его… чтобы успокоить…

На лице Главы Рода расцвела осененная улыбка, будто, наконец, до него все дошло.

— За хвост? Схватила? Зенона? — его глаза смеялись.

— Да. А что? Трогать за хвост других у вас считается неприличным? Я не знала… — растерянно заморгала я.

— Во-первых, поймать за хвост Зенона даже я никогда не мог. В бою это считается однозначной и неоспоримой победой. Застать херонца, да еще и воина, врасплох, невероятная удача. Значит, он никак не ожидал от тебя этого или же хотел, чтобы ты сделала этот шаг. Вероятнее второе. Во-вторых, когда женщина, то есть эрана, берет своего атана за хвост, это считается тихой просьбой о… кхм… вступлении в более близкие отношения. Другими словами, эрана говорит, что она готова к… продолжению рода.

Моя челюсть упала на колени. Вот, значит, что имел в виду Зенон, когда сказал, что делать этого не стоит, если…

Иеракс довольно и широко растянул губы и сделал заключение своему объяснению:

— Теперь тебя от Зенона никто не спасет. Тем более, ясно, что ты понравилась ему.

Видно было, что он доволен разворачивающимися событиями. Я не могла оторвать потрясенных глаз от умиротворенного лица Главы Рода. Значит, он хочет, чтобы я осталась и стала полноправной женой его сына. Тогда все проблемы его решаться на раз-два.

— Я… я… еще ничего не решила… как так можно?.. — качнула я головой.

Иеракс поднялся на ноги и, заложив руки за спину, подошел к окну.

— Есть вещи, которые мы, херонцы, так и не научились контролировать. Это наша тайна. Тебе я открываю ее, потому что ты стала объектом слабости моего сына. Я предполагал, что так и будет. Не думал, что так скоро. Тем лучше.

— Какая тайна?

— Наша природа. У каждого херонца есть слабость — его эрана. Она может полностью или частично контролировать его и его желания. Поэтому мы очень тщательно подходим к ее выбору. Тебе бояться нечего. Он будет нежен с тобой и очень ласков. Поверь. Херонцы трепетные любовники. Поскольку ты начала брачные игры с ним, он будет тебя добиваться. И будет делать это до тех пор, пока ты не сдашься. Мы умеем быть настойчивыми, поверь. А Зенон особенно. Так что я рад этому. Наконец, у меня появилась надежда заиметь внуков.

Я возмущенно насупилась, сверля сердитым взглядом затылок Иеракса:

— А как же его болезнь? Или вы о ней забыли? Тем более я — инопланетянка! Разве возможны в нашем браке дети?

Херонец вздрогнул, услышав мои жестокие слова, и добродушие вмиг исчезло с его лица, когда он повернулся. Его уши прижались к голове. От этого движения мое сердце пропустило удар, но я никак не подала виду, что испугалась реакции Главы Рода. Внутри даже совесть шевельнулась, потому что поняла, что я ему нож в сердце вонзила этими словами.

— Это моя беда, Рита. Как я могу ее забыть? И это его беда. Зенон страдает от этого. И боль свою прячет за злостью и одиночеством. И в этом одиночестве он впервые шагнул навстречу к кому-то в поисках помощи. До этого он всех гнал, вгоняя себя еще в большее отчаяние и пустоту, — в глазах Иеракса вздрогнула печаль. Его отцовское сердце скорбело. — А сегодня я узнаю, что тебя сын принял быстро и без отговорок. И я… несчастный отец… верю, что ты примешь его в ответ. Не оттолкнешь его. Молю тебя, Харита! — он шагнул мне навстречу с горящими надеждой глазами. — Прими его! Дай ему сил и желания дальше бороться!

Я вжалась в спинку стула, сдавив подлокотники, и протестующе вскинула подбородок:

— Господин Иеракс, вы же понимаете, что просите меня навсегда отказаться от возможности вернуться домой, на Землю? Или вы хотите забрать свое слово назад?

Он коротко закивал, глядя на меня широко распахнутыми коричневыми глазами с расширенными зрачками:

— Понимаю. И слов назад не забираю. Но ты понимаешь, что я тебе предлагаю взамен? Кем ты можешь стать и что приобрести? Имела ли ты это у себя дома? Я готов ради сына стать трижды нищим! Даже умереть! Лишь бы он не страдал и я не видел боли в его глазах. Ты это понимаешь?

А потом он упал на одно колено, схватил мою руку и с горячностью спросил:

— Что мне сделать, чтобы ты согласилась?!

Столько страдания и невыразимой боли было на его лице? Наверное, если бы я была на месте Зенона, мой папа тоже вот так вот стоял на коленях перед врачами и молил спасти меня. Сердце болезненно сжалось. Непокорная слеза скользнула по щеке.

— Мне не нужны ваши деньги… — выдохнула я. — И власть не нужна. Мне нужно лишь две вещи. Терпение Зенона и ваша отцовская любовь… мне никогда не хватало ее. С тех пор, как… — ком в горле на миг заставил меня замолчать, — как папа ушел… навсегда из жизни…

Он тепло улыбнулся. Поднялся и поцеловал в лоб, ответив:

— Конечно, дочка…

Сердце замерло и упало вниз. Дочка… вдруг, в моей жизни вспыхнул огонек семейного тепла. Тепла, что не хватало мне всегда. Особенно с тех пор, как мир покинула бабушка. И, судя по тому, как нежно Иеракс заботился о своей семье, он очень хороший отец. Преданный и отчаянный в своей любви. Детские мечтания всколыхнулись в моем сердце, и впервые захотелось остаться здесь.