Точки над «i» - [7]

Однако в робком стуке не было ничего угрожающего, и, хотя Марта все же накинула на дверь цепочку, дверь она открыла с некоторой уверенностью. Там ее ждал шок. Ее мать, Пэт, прошла живой и невредимой через весь Южный Лондон – район с ужасной репутацией, до самой ее двери. Та, которая не могла уснуть ночью в своей деревне, без света и ножа для сыра под подушкой. Каким-то образом эта неустрашимая женщина проделала весь путь мимо очень страшной банды напичканных гамбургерами и плохо образованных раздолбаев.

– Мам, – только и смогла сказать Марта, в ее голосе была легкая паника и удивление, – что ты здесь делаешь?

– Я ушла от твоего отца, – настолько торжественно, насколько это могла сделать робкая жена священника в возрасте шестидесяти одного года. – И я не смогла придумать, куда еще мне податься.

– А как же Мэри? – автоматически переспросила Марта, без особой любви вспомнив свою агрессивную сестру, бывшую замужем за тщедушным, прыщавым набором костей минус личность.

– Мэри сразу отослала меня обратно, – сказала ее мать, – да она и приличного чая заварить не может. (Жизнь жен священников отмечена множеством плохо заваренных чашек чая.) – Кстати, а что значит «мочалка мерзкая»?

– Не обращай внимания, – ответила Марта, тронутая тем, что ее мать до сих пор не могла сказать слово на букву «х», и взяла у нее крошечный чемоданчик. – Заходи.

Она почувствовала, как остатки боевого духа покидают мать по мере входа в комнату. Да, было мрачновато. Да, запущено, а из-за вчерашнего карри плохо пахло. Какой смысл прятать естественную вонь при помощи вони покупной. Марта терпеть не могла заходить в туалет, наполненный тошнотворным цветочным запахом. Ей внезапно представилось, как в течение вечера, нет, еще хуже – недели она пытается развлекать свою несчастную мать, а Пэт пытается решить, что делать дальше. Марта даже поймала себя на том, что жалеет об уходе матери от Преподобного.

Она понимала, что в первую очередь ей придется смириться с весенней чисткой дома, когда мать будет напоминать больную с пляской святого Вита, с ежеминутными вопросами о необходимости того или иного предмета в туалетной комнате, полной выгрузкой грязного белья из корзины и стиркой таких масштабов, какой не случалось с тех пор, как женская команда по волейболу заработала понос, отобедав в местном итальянском ресторане, и Ромашка принесла все это к Марте, потому что стиральная машина в сквоте использовалась в качестве элемента какой-то скульптурной композиции. – Сядь, мам, и расскажи, что у вас произошло.

Марта бросила взгляд на часы: через несколько минут начиналась ее любимая телепрограмма.

– Выключи телевизор, дорогая, – попросила мать. Марта убрала звук, но продолжала одним глазом поглядывать на экран. Уже появились титры, а мать дошла только до инцидента в ванной этим самым утром, когда Преподобный Брайан, по его словам, был выведен из себя ее тихим и непрерывным постукиванием, появился в дверях, раскидывая мелкие предметы, и врезал ей мокрым полотенцем. Тут Марта начала раздражаться не на шутку.

– Ужас какой, – повторяла Марта каждые пять секунд, пока мать рассказывала свою печальную историю, похожую на ряд комедийных эпизодов, местом действия которых становились все комнаты в доме по очереди, с финалом в саду, когда соседка пригрозила позвать мужа, и отъезд из деревни со звучащими в ушах словами Преподобного: «И не возвращайся, пока не перестанешь вести себя как мышь!»

Марта была у родителей несколько недель назад, чтобы сказать о своей беременности, так что ее огромный живот не был сюрпризом для матери, но Пэт Харрис привыкла бороться с неприятностями, делая вид, что их не существует, и потому даже не упомянула об этом в разговоре. Марту не слишком беспокоила эта пропасть в отношениях между матерью и ней, потому что полученное ею воспитание исключало упоминание менструаций, чтобы с кем-нибудь не случился обморок. Итак, они обе сидели весь вечер и говорили вежливо, как две дамы за утренним кофе перед походом в церковь, пока Марта не застелила ей постель самым чистым бельем, которое она смогла найти, и не вздохнула с облегчением, когда мать пошла спать в комнату, которая служила Марте кабинетом. Было только девять тридцать. Марта все еще не преодолела подросткового удивления, когда видела, что люди ложатся спать до полуночи и считают, что так и должно быть.

Сара позвонила около десяти, когда Билли то ли был в ванной, то ли пошел за пивом. Прошла пара недель после той затрещины. Учитывая текущий кризис, Сара не могла звонить подругам, когда он находился поблизости, на тот случай если придется рассказать об очередном недавнем инциденте Марте она показалась спокойней, чем обычно, похожей на прежнюю Сару.

– Да, кажется, я переборщила на днях. Он вовсе меня и не ударил. Это просто был шлепок. Не держите на него зла, ладно, Марта?

– Не уверена, что смогу, – ответила Марта.

– Пожалуйста Ради меня? – в голосе Сары звучало какое-то детское отчаяние.

– Я попытаюсь, – неубедительно отозвалась Марта.

Марте хотелось убедить Сару вышвырнуть Билли с его летающими кулаками к чертовой матери, но вместо этого она набрала номер Ромашки, чтобы сверить ощущения.