Точки над «i» - [31]

– Решил сегодня не зависать с ребятами и ушел пораньше, – ответил Билли. – Думал, найду здесь трех шалуних.

«Интересно, как ему удается заставить слово «шалунихи» звучать как "тупые шлюхи"»? – подумалось Марте, и она поняла, что очень злится на него:

– Слушай, почему бы тебе не дать бедной девочке отдохнуть от себя и не пойти куда подальше? – спросила она.

Лицо Сары исказилось от ужаса, и она незаметно для всех пнула Марту по ноге. Марта истерично расхохоталась.

– Ха! Ха! Шутка!

Ромашка присоединилась к веселью, стараясь, чтобы это выглядело как можно более естественно, но получилось не очень убедительно. В это время зазвонил ее мобильный, впервые так вовремя. Она извинилась. Звонил Чарли с сообщением, что кто-то звонил из клуба «На посошок» и спрашивал о ней.

– Вот дерьмо, – расстроилась Ромашка. – Совсем забыла, что у меня сегодня выступление.

Она собрала вещи в облаке дыма от самокруток и запаха жасминового парфюма и выскочила в панике на улицу, бросив через плечо: «Увидимся на выходных!»

– Я вижу, что мое присутствие напрягает. Девичьи разговоры и все такое, – сказал Билли. – До встречи. Не задерживайся, Сара, о'кей? – и растворился в вечерней мгле.

– Зачем ты это сделала? – спросила Сара.

– Что? – удивилась Марта; гериатр увидел бы в такой короткой памяти доказательство начинающейся болезни Альцгеймера. Затем:

– Иногда меня просто тошнит от вашего притворства. Он просто бык.

– У него свои проблемы.

– Неужели? Расскажи, какие.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала Сара.

– Да ладно тебе. Еще полчаса до закрытия, и мы не должны ссориться из-за мужика.

– Мы и не ссоримся, – солгала Сара. – Но я все-таки пойду.

Марта представила себе, как между ней и подругой выросла плотная стена, край которой практически уперся в дверь.

– Ладно, – сказала она веселым голосом. – Обсудим на выходных? – Это было полуутверждение-полувопрос.

Сара медленно пошла домой, надеясь, что у Билли не испортилось настроение. Билли дома не оказалось.

Марта, оставшись в компании со стаканом, одним глотком допила свою содовую, сделав при этом мерзкое лицо, и тоже ушла.

Ромашка добралась до клуба достаточно быстро, летя на велосипеде как на крыльях, игнорируя светофоры и заставляя водителей кричать вслед удаляющемуся силуэту отборные ругательства. Ей хотелось остановиться и объяснить всем, что обычно она так не поступает, но сейчас ей нужно было настроить себя на саркастический комедийный лад, поэтому она просто обернулась и попыталась посмотреть на них вызывающе. Некоторым женщинам, правда, это не всегда удается, особенно если они на самом деле милые и принадлежат к среднему классу.

С Ромашкой в этот вечер выступали на одной площадке Дик Мудвин и Уилл Хатчард. Дик Мудвин был последним, а Ромашка шла перед ним. У Уилла Хатчарда дела шли неплохо, когда она добралась до клуба. Он был из Ливерпуля, и его понурое усатое лицо само по себе было комичным, а отповеди насмешникам были, по общему мнению, настолько хороши, что все остальные ими пользовались.

– Тебе когда-нибудь хотелось кого-нибудь убить? – спросила Ромашка у Дика, когда они сидели в крошечной гримерке, из грязного окна которой было видно только ноги и лодыжки, идущие по своим делам в ночном Сохо.

– Разве что одного малолетку, который не захотел у меня отсосать, – ответил Дик. Он часто говорил так, будто находится на сцене.

– Нет, я серьезно.

– Ты что, хочешь кого-то убить? – неожиданно заинтересовался Дик.

– Хотелось чуть раньше, – ответила Ромашка, – Иногда думаю: вот бы у меня был пистолет… просто припугнуть их, понимаешь?

– А кто они? – спросил Дик.

– Ну, говнюки всякие.

– Я достану тебе ствол, если ты этого хочешь, детка, – предложил Дик, стараясь подражать Хэмфри Богарту, но вместо этого получилось, как у американца, пережившего апоплексический удар.

– Да ты шутишь, – ахнула Ромашка.

– Вовсе нет, – слегка обиделся Дик. – Пойдем со мной в Кэннинг-Таун завтра, и я поговорю там с ребятами.

Ромашка почувствовала себя как во сне, будто это был вовсе и не ее голос. – Да нет, все в порядке. Это просто бред какой-то.

– Да ладно тебе, – сказал Дик, – прикольно будет. Сможешь Чарли башку отстрелить, например.

– Да меня не Чарли злит, – ответила Ромашка.

Это задело Дика, Ромашка давно ему нравилась, хотя и не принадлежала к «его типу» женщин.

– Как хочешь.

– Я не знаю, – произнесла Ромашка, и все у нее внутри похолодело.

– Короче. Звякни мне на трубу, если надумаешь, – предложил Дик.

Глава четырнадцатая

– Кто-нибудь пристрелите ее, пожалуйста!

Волна смеха прокатилась по темному залу, дарив деморализованную Ромашку осознанием того, что сегодня не в лучшей форме, самооценка упала ниже плинтуса, а Насмешник вернулся.

Да, в конце концов она про себя окрестила его Насмешником с большой буквы, и теперь он просто обязан будет над ней издеваться до тех пор, пока она не освободит от него землю. «В смысле не человеком, а одним насмешником будет меньше», – тут же добавила она про себя. Быть смешной постоянно невозможно. У каждого есть плохие дни, и самым страшным кошмаром для каждого комика является день, когда муза оставляет его и перебирается к злейшему сопернику, поднимая его комедийные способности еще выше.