Точка вымирания - [23]
Значит, нужно оставить бродягу тут, и пусть красные пылинки вьются над ним, словно мухи. Интересно, а куда делись мухи? С тех пор как прошел красный дождь, она не видела ни одного насекомого. В мозгу мелькнула новая мысль, но Эмили отогнала ее прочь. Все, что можно сделать, внесено в ее план. Она уже и так потеряла предостаточно времени, пытаясь разобраться с идиотским воздушным шоу, которое устроили ей красные пылинки. Ей было о чем побеспокоиться, и пришло время взять себя в руки и вернуться к первоначальному плану действий.
По соседству с цветочным магазином располагался тот самый мини-маркет, за беспорядками в котором она наблюдала всего лишь вчера. Сейчас улица была пустынна, и о недавних безобразиях напоминали только валяющиеся перед входом в магазин банки зеленой фасоли. Дверь была не заперта, Эмили толкнула ее и вошла.
Дин-дон!!!
Когда прозвонил электронный дверной звонок, Эмили издала удивленный возглас. Она так испугалась, что чуть было не напрудила в штаны. От внезапного всплеска адреналина сердце зачастило, как сумасшедшее, грозя проломить грудную клетку.
Эмили не знала, сколько подобных всплесков страха способен вынести ее организм, прежде чем она схлопочет разрыв сердца и умрет. Честно говоря, мысль об этом не очень-то ее расстроила: слишком уж леденила кровь возможность оказаться последним живым человеком на планете. В такой ситуации смерть поневоле покажется чем-то привлекательным.
– Не будь дурой, девочка! – сказала она вслух и хихикнула.
Хихиканье превратилось в смех, когда до нее наконец вдруг в полной мере, ударив наотмашь, дошло понимание того, в какую передрягу она попала.
Ситуация была просто абсурдной. Как и все ее знакомые, Эмили прожила большую часть жизни в убеждении, что она готова ко всему, уверена в собственных возможностях и нацелена на движение вперед. И вот что она имеет теперь: совершеннейшее одиночество и неподготовленность к ситуации, а еще – полную, абсолютную растерянность относительно того, что ей делать дальше. А сколько иронии в том, что единственный выживший человек – Эмили склонна была верить, что дело обстоит именно так – оказался журналистом! Такой материал для сенсационного репортажа – и ни одной живой души, чтобы прочесть этот репортаж. Нет, это на самом деле слишком.
Эмили почувствовала, что ее ноги готовы вот-вот подломиться, смех вдруг сменился слезами и всхлипами, а внутри поднялась горячая волна отчаяния и страха. Она попыталась обуздать эти чувства, да только ни единого шанса с ними справиться у нее не было. Закрыв лицо руками, Эмили разрыдалась над всем, что отныне было потеряно.
Все, что было ей дорого, в мгновение ока исчезло. Родители, Натан, музыка, телевидение, театр, друзья и коллеги, работа – все, ради чего стоило жить, – в один далеко не прекрасный день оказалось похищено, и она осталась у разбитого корыта, одинокая и потерянная. С тем же успехом она могла бы оказаться на Марсе.
Рыдания превратились в вопль отчаяния, когда Эмили поняла: ничего из того, что она любит, уже не вернуть. Не то чтобы человечество дружно вышло по-быстрому перекурить на улице, чтобы потом снова приступить к своим обязанностям, нет – оно исчезло навсегда, прекратило свое существование, угасло за один-единственный день. Она была уверена в этом, как никогда и ни в чем в жизни.
– Дорогой Боженька, и что же мне теперь делать? – дрожа от разрывавших ее чувств, трясущимися губами пробормотала Эмили и, содрогаясь, рухнула на холодный плиточный пол, опрокинув стойку с разлетевшимися во все стороны журналами. Взвизгнув, она схватила один журнал, швырнула им в двери магазина, а потом почувствовала, как от все нарастающей боли тело снова оседает на пол и сворачивается в позу эмбриона.
Через несколько минут, исчерпав все эмоции и истощив последние физические силы, Эмили провалилась в глубокий сон, надеясь больше никогда не проснуться.
Эмили приоткрыла глаза.
Плечо от лежания на холодном кафельном полу свело судорогой, а значит, она все еще жива.
Чувствовала она себя получше – настолько хорошо, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах. Сбросив негативные эмоции, она избавилась от тяжкого бремени и смогла изгнать боль из сердца и из разума, а это к добру.
Эмили встала и, разминая задеревеневшие ноги и ноющие руки, осмотрелась в маленьком магазинчике. Сколько же она спала? Наверное, пару часов, потому что тут стало гораздо темнее, чем было, когда она заходила в магазин. Поглядев в окно, Эмили решила, что время на самом деле уже близится к закату: снаружи один за другим загорались уличные фонари, заливая улицу теплым сиянием. У нее перехватило дыхание, потому что у ближайшего фонаря она увидела красную пыль. Вернее, теперь из-за оранжевого уличного освещения пыль казалась зловеще-черной, ее было очень много, и это по-настоящему взволновало Эмили. Что движет этими бесчисленными частичками, которые медленно плывут куда-то, колыхаясь размеренными волнами? Снаружи не было ни ветерка, и листва деревьев застыла в неподвижности. Казалось, пылинки образуют единое гигантское существо, которое бродит теперь по пустым улицам, выискивая нечто, ведомое только ему.
