Точка слома - [60]
Летов еще спросил, а нет ли Филина в доме – как оказалось, нет – сегодня у него был выходной и он, как злобно говорила все та же кухарка, «ходит к этой комсомолке, все выпендривается».
Жилище же Лбова, расположенное в минутах двадцати ходьбы от холостяцкой комнаты дебошира-Дронова, было куда более культурным. Жили они в большом частном домике, квадратом врезавшемся в землю на пересечении двух улиц, в передней его половине: посередине этого жилого «квадрата» шла плотная стена, разделявшая его на две разных половины, где жили две семьи. Из темноватых сенок открывался вид на прекрасную деревянную комнату: залакированный шкаф, чистый стол, примус, множество кастрюль и сковородок, никакого спиртного, аккуратно сложенное выглаженное белье и одежда, две заправленных кровати и белоснежный подоконник. В кроватке дремала маленькая девочка с русыми косичками, а за столом сидела заплаканная и мрачная женщина, поразившая своей болезненной красотой Летова и Горенштейна. Ее блондинистые волосы свисали на сморщенный лоб, зеленые глаза стеклянно смотрели вниз, тонкие, милые губы вздрагивали, а на милый, маленький носик текли слезы. Юбка закрывала ее ноги аж до самых ступней, которые аккуратно сидели в чистеньких тапочках. Она теребила уголок скатерти своими маленькими ладонями, стучала зубами, сдерживая слезы, и трясущимся голосом, говорила Горенштейну: «Ваня очень хороший человек. Опрятный, культурный, честный. Никогда мне не врал, не изменял. И я с ним в хороших отношениях: хочет он в субботу сходить к этому своему другу выпить, пущай идет, я не против. Вот как вернется, тоже сходит. Друг этот у него странный человек, но с нами хороший, с дочуркой нашей играл даже».
-А расскажите об Иване поподробней – попросил сильно волнующийся Горенштейн, который знал, что скоро эта милая женщина впадет в истерику.
-Он очень хороший. Сильный, умелый, один из лучших слесарей на станции, его там все любят, даже грамоты есть. Он такой милый: и с Ирочкой поиграет, и со мной погуляет, и даже приготовит что-нибудь иногда. Мы с ним после войны познакомились, когда он вернулся с фронта. Воевал он с 43-го года, но рассказывал очень мало, не любит эту тему. Каждый год 9 мая он одевает свой пиджак, с его двумя главными наградами и идет к друзьям своим, вспоминает с ними боевые годы.
Горенштейн вздохнул, сжал кулаки, собрался с силами и сказал: «Ольга Валерьевна, тут такое дело… мы, кажется, нашли вашего мужа. Вы можете приехать на опознание?»
-В смысле опознание?! – закричала сквозь слезы жена убитого Лбова. – Он что, ранен?
-Он мертв, Ольга Валерьевна.
Все. Началось. Ольга завыла, начала стучать своими кулачками по галифе Горенштейна, по ее лицу потоками полились слезы; вся комната наполнилась горем и слезами: маленькая девочка, вылезшая из своей кроватки, несмотря на то, что она очень боялась незнакомых дядь, подбежала к маме и попыталась ее успокоить, но та даже не обратила внимания на испуганного ребенка.
«Врешь, врешь гад, врешь, Ваню не могли убить, он жив, вы не того нашли!» – кричала бедная женщина.
Горенштейн вышел из этой теплой квартиры. Кирвес мрачно взглянул на него, постучав по плечу и, собравшись с силами, вошел в заполненную горем комнату. Горенштейн же прижался к деревянной стене, и, скребя ее плотной шинелью, опустился на невысокую скамейку, слыша всхлипы и спокойный голос Кирвеса. Лицо Горенштейна было застывшим, глаза не моргая смотрели на стоявшую у входа во мраке вешалку, а руки тряслись, дико тряслись. Он вдруг представил, что Валя также воет и кричит, когда ее просят прийти на опознание трупа Горенштейна, в виске которого зияет дырка, словно тусклое солнце. Она плачет, кричит, а Кирвес гладит ее по головке и говорит какие-то добрые слова. А Горенштейн лежит в морге в своем чистом мундире, лежит холодным и ничего не боится, ничего не думает и ему не больно ни от чего.
Его представления прервал Летов, который сел рядом и закурил.
«Опять плач» – сказал с усмешкой он, услышав крики из-за двери.
-Да – потерянно ответил Горенштейн, – опять слезы. А почему ты усмехнулся?
-Удивляюсь я человеку. Сам плачу иногда, хотя понимаю, что уже ничего не исправить. И какой от этого толк? Да никакого.
-Что узнал?
-Тот разложившийся это точно Дронов. Комнатка у него самого заядлого алкаша. Он, кстати, сапером был на войне. Что интересно, по словам соседей Дронова, к ним пришел их общий друг Филин, и они вместе с ним ушли.
-А вот это интересно. Заявления о пропаже Филина не было, я точно помню. Да и трупа только два. Надо его проверить.
Друзья замолчали. Несмотря на то, что каменное лицо и стеклянные глаза Летова говорили о том, что он, вроде бы, не сильно расстроен от всхлипываний за стеной, но на самом деле Летову, как и всем было больно – конечно, не так, как Кирвесу, но чувство сожаления о чужом горе все еще сидело в нем, хоть и не могло проявиться в виде каких-то действий, ибо омертвелая душа уже просто не давала добрым чувствам, вроде сопереживания, пробиться наружу.
В это же время Кирвес вывел из квартиры трясущуюся Ольгу, которая за ручку держала девочку. Они вместе с Кирвесом на «Победе» поехали в отделение, а за ними поехал и Летов с Горенштейном на «ХБВ».
Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.