Точка ру - [5]

Вы проблему эту породили,

Михаил Ефимович Швыдкой,

Вашей, извините, парадигме

Мы хуйней обязаны такой.

Не вернуть нам прежнюю готовность

К отраженью пошлости атак.

Над родимым краем пиздуховность

Все висит, не ёбнется никак.

* * *

Не хватает надежды и веры,

И любви ощутим дефицит,

Видно в верхних слоях атмосферы

Важный клапан какой-то свистит.

И свистит он, собака, и травит,

Доставляя всем массу хлопот,

И никто-то его не исправит,

Хоть с резьбы он сорвется вот-вот.

И нужны жесточайшие меры,

Вплоть до кровопролитных боев,

Чтобы эти слои атмосферы

Защитить от широких слоев.

* * *

Задержимся на частном эпизоде,

Что повернул истории сюжет.

Представим на минуту, что Володе

Закончить дали б университет.

Студент Ульянов стал бы адвокатом

На радость многочисленным родным,

Считавшим, что здоровым и богатым

Уместней быть, чем бедным и больным.

Поставив крест на пролетариате

С его вульгарной классовой борьбой,

Он по утрам пил кофе бы в халате

Из чашечки с каемкой голубой.

Читал бы с упоением Надсона,

А не толстенный, скучный «Капитал».

Зимой носил под брюками кальсоны

И от простуды леденцы глотал.

Христосовался с дворником на Пасху,

Тем избежав хождения в народ,

Застенчивых кузин вгонял бы в краску,

Поведав им французский анекдот.

Соорудив парик себе из пакли

И обрядившись в дедовский шлафрок,

Участвовал в любительском спектакле —

Провинциалы в них находят прок.

С Надюшей летом ездил бы на воды,

Блистал бы в буриме в кругу коллег

И вечно жил бы в памяти народа,

Как глубоко приличный человек.

Женитьба Ильича

В брак вступают товарищи Крупская и Ульянов,

Смотрит с любовью Наденька на жениха своего,

«Нету, – думает, – у товарища очевидных изъянов,

Не считая малосущественного одного.

Он, когда волнуется, довольно сильно картавит,

Или грассирует, иначе говоря,

Но клятвенно обещает, что дефект исправит

К первой же годовщине Великого Октября».

«Вот, – думает она, – как одержим победу,

Как Иудушке-Троцкому голову свернем,

Перво-наперво отведу его к логопеду,

А пока заикаться не стоит о нем».

А Ульянов думает: «Пока времени в избытке,

Лучше б ей так вот не прыгать козой,

А побеспокоиться о своей щитовидке,

Похоже, проблемы у нее с железой».

Священник смущенно кашляет, затем спрашивает осторожно:

«А вы тому Ульянову, случаем, не родня?

Я вашим идеям сочувствую, но все-таки, если можно,

Вы уж под монастырь-то не подведите меня.

Если вдруг ненароком слух дойдет до Синода,

Или, не дай бог, урядника, – больше мне здесь не служить,

Да за такое запросто могут лишить прихода,

Что там, прихода, сана, аспиды, могут меня лишить».

«Нет, я не из тех Ульяновых, – смеется в ответ Ульянов, —

Батюшка мой в гимназии сроду не преподавал,

Да я своими руками душил бы таких смутьянов,

Своей ногой табуретку из-под таких выбивал».

А Наденьке шепчет на ухо: «Не нравится мне его рожа»,

И уже громко священнику: «Если больше нету вопросов к нам,

То как там у вас говорится: венчается раб божий

Такой-то рабе божьей такой-то, и – по рукам».

«Но перед тем еще, – говорит священник, – обменяться вам кольцами следует».

«А без этого, – спрашивает Крупская, – нельзя обойтись никак?»

«Нет, к сожалению, поскольку обычай этого требует,

Вы ведь, прошу заметить, в церковный вступаете брак».

«Если, – Ульянов думает, – осуществится мечта моя,

Если к вершинам власти меня вознесет толпа,

Средь множества важных дел архиважное будет самое

У первой попавшейся стенки шлепнуть зануду-попа».

«Знает он, интересно, откуда хоть дети берутся? —

Улыбается Наденька, думая о своем, —

Но, если девочка будет, назовем ее Революция,

А если не дай бог мальчик, Лениным назовем».

Смерть Жанны

Это было не то чтоб сегодня,

Это было не так чтоб вчера,

Это было на станции Сходня

Приблизительно в девять утра.

На платформе стояла девчонка,

Звали Жанною люди ее,

И была на ней только юбчонка,

А под нею одно лишь белье.

Но сейчас разговор не про это,

Не об этом пойдет разговор,

О другом я спою вам куплеты

Под гармони своей перебор.

Я спою вам про девушку Эллу,

Что блистала своей красотой,

Про ее невозможное тело

И характер, как море, крутой.

Люди Эллу прозвали Анжелой

За глаза голубые ее,

И была она гордой и смелой,

Не боялась она никого.

Но не знала она, что Анжелой

За глаза ее люди зовут,

И считала себя она Эллой,

И пришла она в Сходненский суд.

Она с Падва пришла адвокатом,

Он ей был незаконный отец,

Стала всех оскорблять она матом

Властелину подобно колец.

Пожилая судья удивилась

И сказала с презреньем она:

– Ты зачем сюда, Элла, явилась?

Нам не ты, нам ведь Жанна нужна.

Но уж раз ты пришла сюда, Элла,

Раз ведешь себя, матом грубя,

То откроем мы новое дело

И повесим его на тебя.

И не выдержал Генрих тут Падва,

И воскликнул такие слова:

– Оборзели, в натуре, вы падлы,

Беспредел не потерпит братва!

И тогда тут встает обвинитель,

И тогда произносит он так:

– Вы, конечно, меня извините,

Только это не суд, а бардак.

В общем, так. Надоело, короче,

Мне разруливать вашу байду,

Я слагаю с себя полномочья

И на вас их с прибором кладу.

И сказал тут начальник конвоя

Пожилой лейтенант Ебанько:

– Кто заденет меня за живое,

Тот навряд ли уйдет далеко.

И «макар» свой достав из кармана,

Разряжает обойму в судью.

Так и умерла девушка Жанна,

Не сказав на прощанье «адью».