Точка росы - [29]

— Я думал — там два провода, а там три... — оправдывался он.

— Вы, голубчик, пустили фазу на заземление, — смеялся Лерман, очищая перочинным ножиком обгоревший штепсель. — Вас могло ударить током!

— А он бы блок поставил! — давился смехом Ролик. — У него реакция хорошая!

— Хватит балаганить, — устало вздохнул Зимородок, закрепив в стене потемневшую крышку розетки. — Видик работает, Киру ждать не будем. Она там еще долго провозится. Начинайте, Борис Моисеевич.

— Эта кассета, конечно, не такая увлекательная, как та, про которую Михаил рассказал милиционеру. Но все же взгляните на нее внимательно. Вот так выглядит процесс хищения государственных и коммерческих секретов. В обнаженной натуре, так сказать. В полный рост.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая дыханием разведчиков и скрипом старых стульев. Мебель “кукушки” оставляла желать лучшего.

На экране появилось изображение Тимура Дербенева в странном ракурсе — сверху вниз и несколько наискось. Дербенев склонился над толстой пачкой бумаг, вдумчиво изучая текст, отгибая непослушные толстые страницы с лиловыми штемпелями грифа и время от времени проводя по ним сверху вниз простенькой синей шариковой авторучкой плашмя, точно разглаживая листы.

— Что он делает? — спросил Ролик с любопытством. — А нельзя тут музычку в сопровождение?

— Ничего хорошего, юный друг. Это он сканирует текст. Наши ребята полагают, что в авторучку встроен сканер. Видите — он держит ее строго параллельно строкам текста и ведет с равномерной скоростью вниз... Дальше нужно только подключиться к сотовому телефону с выходом в Интернет — и вся информация будет сброшена потребителю. Десять лет назад об этом можно было только мечтать...

Шестеро мужчин и молодая женщина смотрели на экран.

Скривившись, Ролик мстительно сказал:

— Хлипкий думает, что зашибет деньгу, а мы ему всю малину обломаем! Торчок полный!

Людочка-Пушок проговорила:

— Он плохо выглядит... Какой-то больной весь...

Она была серьезна, задумчива и куталась в теплую пуховую кофту.

Клякса был озабочен другим:

— Кто камеру так криво поставил? Не могли выровнять? Теперь хоть голову набок поворачивай!

А Лехельт, выпятив губы, спародировал вальяжный баритон модного питерского адвоката:

— Содержание видеозаписи, представленное обвинением, не свидетельствует о противоправных действиях моего подзащитного! — И добавил уже нормальным голосом: — Чтобы использовать этот материал в суде, надо добыть авторучку со всем содержимым.

Морзик, обескураженный неудачей с чайником, помалкивал, восстанавливая чувство самоуважения.

Старый, бросив беглый взгляд на экран, отодвинул угол темной шторы и поглядел в окно.

А за окном, за давно не мытыми стеклами, так же беззвучно и наискось, как кадры оперативной съемки, падал белый пушистый снег...

— Как же вы допустили, чтобы он секретные сведения передавал у вас на глазах? — возмутился Ролик после просмотра. — Значит, технология коронида украдена?!

Опер Лерман хитро улыбнулся, лицо его при этом покрылось меленькой сеточкой морщин — точно стекло потрескалось.

— Это деза, наверняка, — уверенно сказал Зимородок. — Не волнуйся. Небось всю ночь лепили книжку?

— Книжка настоящая, — ответил Борис Моисеевич. — Только пару листов заменили. Эти государственные секреты такая забавная вещь, знаете ли... Иногда их сохранение крайне важно, а иногда — вредит делу.

— Первый раз слышу, чтобы хранение секретов вредило делу, — заинтересовался Лехельт. — Всегда говорят, что болтун — находка для шпиона!

Разведчики оживились в предвкушении истории, на которые Лерман был большой мастак.

— Примеров тому, как секретность вредит делу, легион, дети мои, — начал Лерман, устраиваясь поудобнее, точно петух на насесте, — У нас в военно-промышленном комплексе каждая хорошая разработка создавалась на разных заводах по нескольку раз — из-за секретности. Но я вам расскажу, как однажды нежелание открывать государственную тайну едва не сорвало международные переговоры по ограничению стратегических вооружений. ОСВ-1 они назывались. Я тогда входил в делегацию от нашего управления... как раз следил за соблюдением режима секретности. Так вот, политики в общем и целом договорились, наш генеральный секретарь облобызал ихнего американского президента — и осталась техническая сторона вопроса: сколько ракет сокращать, где и как. Чтобы подготовить документ, нас вывезли на закрытую виллу, за город, а руководство осматривало достопримечательности и делало многообещающие заявления прессе.

Все было бы ничего, но для того, чтобы начать договариваться, надо было признаться друг другу, сколько у тебя ракет, каких, и где они расположены. Это, голубчики, прямое разглашение сведений особой важности. Расстрельная статья, между прочим. Зам. главы МИДа смотрит на меня, но я только пожимаю плечами: кто я такой, чтобы давать добро на подобную акцию? Потом опять скажут, что евреи продали Россию. Тогда они запрашивают Москву. Там замешательство и паралич. Московские евреи тоже на это не идут. Не сходятся в цене. Сверху удивленно интересуются, когда будет готов документ? Достопримечательности на исходе!