Точка отсчета - [47]

— Готов слушать историю, восходящую хоть к Великому Потопу.

— Я не уверена, что вы разберетесь, о чем идет речь. Нет, я не к тому, что вы э-э… — Ингрид щелкнула пальцами, подбирая слово.

— Дурак, — подсказал Седов.

— Ну, зачем вы так. Просто это настолько специфическая тема, что объяснить все простыми словами, не употребляя термины и наш сленг, будет непросто.

— А вы попробуйте, — Седов уютно устроился в кресле, слегка развернувшись к Ингрид, — хотите, я вам еще вина налью?

— Нет, спасибо, — она склонила голову, словно раздумывая, с чего бы начать, — ладно, попробуем. Что вы знаете о Лодзинском эксперименте?

— Однако, вы действительно начинаете издалека. Лодзинский эксперимент? — повторил он задумчиво, — что-то слышал… Это было лет шестьдесят назад, да?

— Шестьдесят один год.

— Ага… ну, кажется, там что-то намудрили с внедрением матриц личностей, снятых с добровольцев, в виртуальную среду. Несколько человек сошли с ума, кто-то погиб. Так?

— Все верно, — согласилась Ингрид, — добавлю, что руководитель проекта застрелился, а несколько человек из медицинского университета Лодзи попали под суд за проведение экспериментов на людях.

— Но ведь в эксперименте участвовали добровольцы.

— Они не знали, на что идут. А просчитать возможные последствия обязаны были как раз те, кто ставил эксперимент. Если вкратце, то дело было вот в чем: была создана виртуальная среда, соотносящаяся по внутренним объемам с матрицами личностей добровольцев, как, к примеру, наша планета в соотношении к людям. Ну, может, не вся планета, а небольшая часть ее. Были смоделированы природные условия, продуктовые и энергоресурсы, окружающая среда. Все, кроме живых организмов. Роль живых организмов выполняли автономные агенты…

— Это еще что?

— Я говорила, что это будет трудно объяснить. М-м… можно сказать, что это адаптивное существо, которое в ходе собственной эволюции, идущей неизмеримо более быстрыми темпами, чем эволюция обычного живого организма, будет приспосабливаться к окружающей среде, в которой начало существование. Совершенствуется внешний вид, физические показатели, развивается интеллект, особенности поведения и, в конце концов, должна была получиться личность, в формировании которой принимали бы участие как раз те самые добровольцы. Направляли бы, так сказать, ход эволюции. Никто не знал, на что будут похожи аниматы в плане физического развития, интеллектуального, какая у них будет физиология. Социальный аспект также был непредсказуем. Смоделировать хотя бы приблизительный итог было невозможно. Результаты эксперимента засекречены до сих пор — пять лет назад я пыталась найти материалы, но Совет Безопасности наложил вето на все подобные исследования. По отрывочным сведениям, просочившимся в печать, получается, что между матрицами добровольцев и аниматами возник конфликт, суть которого не выяснена до сих пор. На сутки контроль над виртуальной средой был потерян. Тревогу подняли, когда ментограммы добровольцев стали одна задругой стираться с контрольных блоков. Это означало гибель мозга.

— Ничего себе! — пробормотал Седов.

— Вот именно. Эксперимент был остановлен, но из семнадцати добровольцев четверых спасти не удалось, восемь человек вследствие необратимых мозговых изменений утратили всякую связь с окружающим миром, и лишь для пятерых эксперимент закончился без особых последствий. Последний из добровольцев скончался в прошлом году от естественных причин. Проще говоря, от старости, в возрасте ста семи лет.

— Сейчас от старости помирают в сто сорок.

— Тем не менее, в сообщении Лодзинского университета, наблюдавшего оставшихся в живых участников эксперимента, было сказано именно так.

— Вы говорили, что СБ наложил вето на исследования.

— Верно, но поскольку добровольцы были местными жителями, то наблюдать их продолжали в Лодзинском университете, под контролем СБ. Им было запрещено в течение всей жизни покидать не то что планету, но даже город.

— И зачем такая жизнь, — проворчал Седов, — ладно, а при чем здесь я?

Ингрид внимательно посмотрела на него, задумчиво потерла лоб. Седов почувствовал себя неуверенно, поерзал на диване и подбросил в огонь пару брикетов торфа.

— Послушайте, своим молчанием вы меня пугаете, — сказал он. — Ваш эксперимент так же непредсказуем? Я вот-вот начну пускать слюни и гадить под себя, превращаясь в растение? Но ведь вы говорили, что тот, кто сидит во мне, сейчас находится в состоянии куколки.

— Да, конечно, — Ингрид вздохнула, будто собиралась с силами, потом тряхнула головой, — дело в том, что я не знаю, как поведет себя эволют, адаптируясь в человеческом организме. Я называю существо, внедренное в вас, «эволют», потому что так назывался проект, начатый Сайрусом О'Брайаном. Мы, конечно, моделировали ситуацию, но, сами понимаете, теории — это одно, а практика — совсем другое. Извините, Сергей, у меня голова совершенно не соображает. Я очень устала. Может быть, мы продолжим разговор завтра утром? — Ингрид действительно выглядела уставшей.

— А нельзя ли прямо сейчас освободить меня от груза?

— Боюсь, что не получится. Требуется настройка аппаратуры, а это занимает довольно много времени.